Глава 4. Конан Дойл и Шерлок Холмс

Представьте себе такую сцену. Середина девятнадцатого века, Европа, жаркий августовский день. Два человека сидят у себя дома и читают. Один из них высок и худ, чем-то напоминает аристократа. Второй покоренастее, поспокойнее и не так бросается в глаза.

Высокий хорошо известен городской полиции и широкой общественности как великолепный, хотя и эксцентричный детектив. Он знаменит своей педантичностью при осмотре места преступления и поиске улик, а также почти сверхъестественной способностью находить логические объяснения, ускользнувшие от всех остальных. Разочаровавшись в собственных силах, полицейские нередко обращаются к нему, к частному лицу, за помощью в решении дел, которые ставят их в тупик, – и этот человек редко подводит их. Вместе с ним в приключениях участвует его компаньон, он охотно помогал бы в решении загадки, но чаще всего остается пассивным наблюдателем и лишь потрясенно, как и все прочие, слушает, как его друг объясняет свои блестящие дедуктивные построения.

Однако в тот августовский день эти двое сидели дома и наслаждались покоем. Им было удобно молчать, погрузившись в свои мысли. Затем высокий вдруг произносит:

"Вы совершенно правы. Это самый нелепый способ разрешения конфликта".

Его приятель рассеянно соглашается с ним, однако внезапно осекается и смотрит на своего друга.

– Откуда вы узнали, – спрашивает он – о чем я думаю?

Элементарно, – отвечает высокий. – Я всего лишь наблюдал за вами.

А затем он восстанавливает цепочку своих наблюдений: что его друг отбросил газету, которую читал, и посмотрел на два портрета, что он задумался, потом погрустнел, потом нахмурился и коснулся старой раны, полученной на войне. Зная историю военной службы своего друга, будучи в курсе его мнения о двух военных, изображенных на портретах, нетрудно было догадаться, что тот думал о том, насколько глупо решать международные конфликты путем, который бессмысленно уносит такое количество жизней.

Те, кто читал "Убийство на улице Морг" и помнит о сверхъестественной способности Дюпена угадывать мысли человека по его поведению и выражению лица, может решить, что эта сцена – начало очередного дела аристократичного парижанина. Однако гостиная эта находится не в Париже, а в Лондоне. Потрясенный друг – это не анонимный компаньон Дюпена, а еще один вымышленный рассказчик, верный доктор Ватсон. А эксцентричный и гениальный сыщик – это не кто иной, как Шерлок Холмс, безусловно, самый известный детектив всех времен и народов.

Холмс неслучайно демонстрирует те же способности, что и Дюпен; его создатель, Артур Конан Дойл, множество раз признавал, что По оказал влияние на его творчество, и даже намекал на это в своих произведениях – в объяснении, которое Холмс дал Ватсону тем августовским днем, он напрямую ссылается на Огюста Дюпена. Параллели между этими двумя сыщиками – а таких параллелей нашлось предостаточно – были отмечены, проанализированы и тщательно проработаны учеными-филологами и любителями детектива. Внимательный читатель этой книги найдет кое-какие из параллелей и в этой главе, однако мы будем делать акцент не столько на сходствах между этими двумя детективами, сколько на различиях между их подходами. Инвесторы получат два взаимодополняющих набора навыков, с которыми смогут работать.

В описанном выше случае мы видим суть метода Холмса. Для решения любой проблемы он производит три отдельных, однако тесно взаимосвязанных действия:

1. Во-первых, спокойно и тщательно изучает ситуацию, стараясь сохранять объективность и избегать ненужного влияния эмоций. От его зоркого глаза не ускользает ни одна мелочь.

2. Затем он берет свои наблюдения и помещает их в контекст, объединяя с частицами имеющихся у него знаний. Из своего энциклопедического ума он извлекает информацию о своих наблюдениях, и это позволяет ему понять, насколько информация важна.

3. Наконец он оценивает наблюдения с учетом этого контекста и, используя исключительно дедуктивное мышление, анализирует их значение и выдает ответ.

В тот день он вначале заметил изменившееся выражение лица Ватсона, потом связал его с тем, что знал о прошлом своего друга и после этого без труда определил, о чем тот размышляет.

На практике Холмс так быстро и незаметно переходит от одного процесса к другому, что они сливаются в единое мыслительное усилие. Именно поэтому наблюдатели так часто бывают поражены заключениями Холмса: они не могут проследить за его быстрой, как молния, мыслью и выделить три перечисленных этапа. Только со стороны мы можем разделить их на три отдельных шага, и в данной главе именно этим и займемся. Мы аккуратно разъединим эти шаги и рассмотрим каждый отдельно, чтобы извлечь из них уроки для инвесторов.

Скромная демонстрация чтения мыслей, которой мы только что были свидетелями, – всего лишь небольшой пример умений Холмса, салонный трюк. Большую часть времени Холмс вынужден распутывать гораздо более сложные ситуации. Собственно говоря, в тот же день в квартиру детектива на Бейкер-стрит является посетитель, который просит помочь ему в разрешении досадной проблемы. Сможет ли Холмс еще раз продемонстрировать свои чудеса?

Молодой доктор Перси Тревельян говорит нервно и начинает рассказ с истории появления у него собственной практики. По его словам, некоторое время назад один старый джентльмен по фамилии Блессинггон предложил открыть Тревельяну практику, возместив значительную долю расходов на оборудование медицинского кабинета в обмен на долю от прибылей жилье в том же доме и возможность постолнного медицинского обслуживания. Тревельян, которому в противном случае пришлось бы работать на это десять лет, с готовностью согласился.

В течение нескольких лет договор удовлетворял обе стороны. Однако несколько недель назад Блессингтон начал вести себя странно и выказывать признаки серьезного беспокойства, о причинах которого не желал распространяться. Однако постепенно его страхи поутихли, и Тревельян решил, что он пришел в себя. Однако всего два дня назад начался новый виток событий, причем затронули они и Тревельяна. Поэтому-то врач и пришел за советом к Холмсу.

Дело обстояло так Доктор, специалист по каталепсии, принимал нового пациента, страдающего этой болезнью. Во время первого осмотра с пациентом случился каталептический припадок, и доктор выбежал из комнаты, чтобы принести лекарство. Когда он вернулся, пациент ушел; не было и его сына, который привел отца к доктору. На следующий день мужчины возвратились с правдоподобным объяснением недоразумения, и осмотр продолжился. Оба раза сын вызывался подождать в приемной.

Вскоре после их второго визита Блессингтон ворвался в смотровую, настойчиво требуя рассказать, кто был в его личных комнатах. Доктор попытался заверить его, что туда никто не заходил, однако согласился взглянуть на комнату Блессингтона и увидел странные отпечатки обуви, подтверждавшие слова его патрона. Доктор быстро сообразил, что сын его пациента проник в комнаты Блессингтона, пока его отец подвергался осмотру, однако ничего не пропало. Почему же это привело Блессингтона в такое смятение? В конце концов Тревельян смог успокоить его, лишь пообещав попросить о помощи Холмса. За этим он и пришел.

Заинтригованный Холмс соглашается побывать у Блессингтона и поговорить с ним. Однако когда Блессингтон утверждает, что не знает, кто охотится за ним, Холмс заключает, что этот человек лжет. Позже он говорит Ватсону, что пациент и его сын обманули доктора (каталепсию довольно легко симулировать) и намеревались с какой-то темной целью напугать Блессингтона. Холмс замечает, что это еще не конец дела.

Он прав. На следующее утро Холмса и Ватсона вновь вызывают в дом доктора. Там они находят полицейского инспектора, перепуганного Тревельяна и труп. Ночью Блессингтон повесился.

Быстро осмотрев место происшествия, Холмс понимает, что это было не самоубийство. Давайте посмотрим, как он сделал это заключение, – таким образом, мы сможем вкратце ознакомиться с методами знаменитого детектива.

Полисмен нашел на месте преступления четыре окурка сигар в камине и решил, что пострадавший долго не ложился спать, курил и, по-видимому, набирался решимости исполнить свое намерение. Однако Холмс с первого взгляда понимает, что в мундштуке убитого была сигара другого сорта, поскольку без труда извлекает нужные данные из хранящейся у него в голове энциклопедии." [У Блессингтона] гаванские сигары, – говорит он, – а тут у нас своеобразный сорт, который импортируют датчане из своих колоний в Ост-Индии... Две выкурены через мундштук, а две – без мундштука". Вывод: в комнате вместе с Блессингтоном были еще, по меньшей мере, два человека.

С присущей ему методичностью Холмс тщательно изучает комнату – замок, ключ, кровать, ковер, стулья, камин и роковую веревку. Кроме того, на лестнице Холмс заметил три вида следов, что заставило его заключить, что по лестнице к комнате Блессингтона прокрались трое: по расположению следов он даже может сказать кто шел первым. Эти люди взломали замок. Холмс находит царапины, которые подтверждают это.

Они пришли с намерением совершить убийство: оставленная ими отвертка является серьезной уликой для понимающего человека. А усмирив свою жертву, они стали спорить, что делать дальше. Тогда-то и были выкурены четыре сигары; хоть это и не важно, по пеплу Холмс может точно сказать, где сидел каждый из убийц. Затем они повесили Блессингтона на веревке, которую тот держал у себя в комнате на случай пожара. Двое убийц покинули дом, а третий запер за ними парадный вход. Таким образом, третий убийца принадлежит к челяди доктора.

Все улики были явственно видны, три пары следов, царапины на замке, сигары не того сорта, который курил Блессингтон, отвертка, тот факт, что парадный вход был заперт, когда приехала полиция. Но чтобы свести эти факты вместе и понять, что случилось не самоубийство, а убийство, нужен был Холмс. Как заметил он сам уже в другом контексте, "мир полон очевидных вещей, которых никто никогда не замечает''.

Следующая часть задачи может быть посложнее: найти, кто совершил убийство. Здесь у Холмса есть одно преимущество перед ненаблюдательным полицейским инспектором: он знает, что Блессингтон был убит хорошо знакомыми ему людьми. Из описания Тревельяна Холмс также знает, что фальшивый пациент и его сын были похожи между собой. Кроме того, в квартире Холмс нашел фотографию Блессингтона. Теперь для определения личностей участников Холмсу нужно лишь ненадолго остановиться в полицейском участке. Убийцы хорошо известны полиции – это банда, ограбившая банк и попавшая в тюрьму после того, как бандитов предал их собственный товарищ, скрывшийся со всеми деньгами – теми самыми с помощью которых он открыл практику для доктора Тревельяна. Недавно вышедшие из тюрьмы разбойники выследили Блессингтона и казнили.

Изложенная в виде цепочки логических выводов, история кажется несложной. Однако причиной тому гений Холмса все становится простым, когда он дает объяснение.

Шерлок Холмс известен так широко, что его имя стало синонимом слова "детектив". Даже те, кто не читал рассказов о нем, воображают себе знаменитого сыщика с пенковой трубкой, в войлочной шляпе и с увеличительным стеклом, позволяющим ему исследовать все мелочи на месте преступления к собственному удовлетворению. На самом деле люди лучше всего помнят о Холмсе то, как тщательно он производил осмотр всех мелочей – а это лишь первый шаг в методе знаменитого детектива. Что ж, начнем разбираться в том, как он делал то, что делал, именно с этого места.

Холмс исходит из предположения, что все на свете объяснимо, что улики есть всегда и их нужно лишь обнаружить. Как он любит повторять: чтобы обнаружить эти улики, надо полностью видеть то, что можно увидеть, до последней мелочи – иными словами, надо держать глаза открытыми. Это и есть первое правило наблюдения за мелочами: чтобы увидеть все, что есть вокруг, надо пошире раскрыть глаза.

Холмс показывает нам, как это делается. В рассказе "Случай с переводчиком" мы знакомимся с братом Холмса, Майкрофтом, который, по словам Холмса, еще более умен и гораздо более эксцентричен, чем он сам. Шерлок, Майкрофт и Ватсон сидят в клубе Майкрофта, изредка поглядывая в окно на прохожих. Как обычно доктор Ватсон рассказывает нам о том, что произошло дальше.

Это подходящее место для любого, кто пожелает изучать людей, – сказал Майкрофт. – Посмотрите, какие великолепные типы!

Взгляните хотя бы на этих двоих которые идут в нашу сторону.

– Маркер и тот, другой?

– Именно. Что ты думаешь о другом?

Двое прохожих остановились напротив окна. Единственным, что наводило на мысли о бильярде, были следы мела над карманом пальто одного из них. Второй был маленький смуглый человек в сдвинутой на затылок шляпе и с несколькими свертками под мышкой. [Обратите внимание, что доктор Ватсон заметил следы мела на одежде одного и рост, шляпу и свертки другого. Ровно столько заметил бы любой праздный наблюдатель. Братья Холмсы видят гораздо, гораздо больше.]

– Бывший солдат, я думаю, – сказал Шерлок.

– Ушел в отставку совсем недавно, – отметил его брат.

– Служил в Индии.

– Сержантом.

– Королевская артиллерия, если не ошибаюсь, – заметил Шерлок.

– Вдовец.

– Но воспитывает ребенка.

– Детей, мой мальчик, детей.

– Погодите-погодите, – запротестовал я со смехом, – пожалуй, уже многовато.

– Ну, разумеется, – ответил Холмс, – нетрудно понять, что человек с военной выправкой, властными манерами и загорелой кожей – солдат, чином выше рядового, недавно из Индии.

– То, что он оставил службу совсем недавно, видно по его "амуничным", как их называют, башмакам – добавил Майкрофт.

– Выправка у него не кавалерийская, но шлем он носил набекрень, так как с одной стороны лба у него кожа не загорела. Сапером он быть с таким весом не мог. Значит, артиллерист.

– Глубокий траур, конечно, указывает, что он утратил какого-то дорогого человека. Делает покупки сам – вероятно, умерла жена. Посмотрите, он покупал кое-что для детей. Вот погремушка – значит, один из них еще совсем мал. Вероятно, мать ребенка умерла родами. Под мышкой у него книжка с картинками, что наводит на мысли о втором ребенке.

Конечно, этот случай – всего лишь забавное развлечение для братьев; человек, за которым они наблюдают, непричастен ни к какому преступлению. Можно догадываться, что Дойл включил этот эпизод в рассказ, чтобы продемонстрировать, что тут нет ничего сверхъестественного; все улики лежат на виду и доступны любому, кто даст себе труд вглядеться повнимательнее. Именно за этим я и привел здесь всю сцену. Необходимая информация находится совсем рядом, ее надо лишь заметить.

Привычка братьев Холмсов к внимательному наблюдению проступает гораздо отчетливее, когда бывает совершено преступление. Тогда сбор мелких доказательств превращается уже не в игру, а в важнейший шаг на пути к правде. "Мелочи, – говорит Холмс, – имеют первостепенную важность для всего дела". Здесь видна вторая причина, по которой наблюдение играет такую важную роль, чтобы узнать целую историю, необходимы тщательность и дотошность.

Соблазнительно думать, что, собрав определенный объем информации, мы можем заняться созданием теории или подтвердить заранее имевшееся подозрение. Однако, как неоднократно предупреждал Холмс, было бы величайшей ошибкой делать заключение прежде, чем будут собраны все факты. Те, кто не придерживается этого правила, упускают "одну маленькую деталь, которая лежит в основе всей дедукции". Поскольку вначале нельзя догадаться, какие факты окажутся важны, необходимо собрать их все. Заняться их изучением будет время позже.

Вот почему мы то и дело видим Холмса на четвереньках, тщательно осматривающим угол стола или пластину дверного замка. Или он лезет на камин, чтобы взглянуть на оборванный конец шнура от звонка. А то растягивается во весь рост на полу и с увеличительным стеклом в руке исследует шерстинки ковра. Пусть его считают чудаком – ему все равно, ведь он знает, что от его находок может зависеть торжество правосудия.

Как достичь такой глубокой осведомленности? Отчасти это возможно, если постоянно прилагать усилия и помнить о цели. Холмс однажды заметил: Я научил себя видеть то, чего не замечают другие". По мере накопления опыта, такое состояние внимания ко всему становится естественным, и детектив – или инвестор – понимает, что теперь он постоянно готов собирать мелкие детали, имеющие значение. Затем он с помощью Холмса может обнаружить что "наблюдательность это вторая натура".

Одна из причин по которой Холмс может видеть все то, что упускают другие, заключается в том, что он беспристрастно и непредубежденно относится к тем, кто замешан в деле. Он тщательно избегает ненужного влияния эмоций и смотрит на факты спокойно и бесстрастно. Он видит все, что есть, – и не видит того, чего нет. Ибо Холмс знает, что под влиянием эмоций видение истины может исказиться. Как он однажды сказал доктору Ватсону, "эмоции представляют собой полную противоположность четкому мышлению... Расследование преступления – это точная наука, или оно должно быть точной наукой, и относиться к нему следует так же хладнокровно и бесстрастно А у вас там какие то сантименты, которые так же уместны, как любовная история в пятом постулате Евклида". По натуре Холмс – человек сдержанный, замкнутый, даже не общительный. Такой характер позволяет ему без труда сохранять объективность при сборе и пересмотре фактов дела. Нынешние инвесторы могут и не обладать этим преимуществом. Они слишком часто подпадают под чары двух классических эмоций, столь разрушительно действующих на людей, задумывающихся о деньгах: жадности и страха. Если вы хотите избежать той же ошибки, затвердите изречение Холмса: "Важнее всего не допускать, что бы ваши суждения основывались на личных качествах".

Такая привычка к объективности хорошо послужила Холм су. Она не только помогает ему видеть все факты без примеси предрассудков, но и позволяет избегать преждевременных заключений. "Я взял за правило никогда не руководствоваться предрассудками, – говорил он Ватсону – и следовать за фактами, куда бы они меня ни привели". Когда он начинает работу, у него нет сформировавшейся идеи – он всего лишь собирает данные. Но блистательные успехи Холмса отчасти и объясняются именно тем, что он никогда не стремится к простому ответу. Даже когда он собирает достаточно фактов, чтобы иметь возможность вывести логичное предположение, он всегда помнит, что этот ответ может быть ошибкой. Он продолжает поиски до тех пор, пока не обнаружит все, даже если обнаруженные позже факты указывают совсем в ином направлении. В отличие от других, Холмс не отвергает новые факты лишь потому, что они не соответствуют обнаруженному раньше.

Полицейские этой ошибке подвержены, как убеждает нас Холмс. И инвесторы тоже. Ирония судьбы – больше всего ей подвержены те из инвесторов, кто охотно выполняет "домашнюю работу". На определенном этапе исследования они собирают достаточное количество информации, картина проясняется, и инвестор заключает что ответ найден. Если же полученная позже информация противоречит сложившейся картине, он не может заставить себя отказаться от теории, над которой столько времени работал, и просто отвергает новые факты.

Собирая информацию об инвестировании, вы ищете способы собрать всю информацию, куда бы она вас в итоге ни привела. Если вы обнаружите что-то не соответствующее вашему первоначальному убеждению, не отбрасывайте новую информацию лучше смените убеждение.

Мы знаем, как Шерлок Холмс обрел такую замечательную наблюдагельность он обладал врожденной способностью, которую впоследствии развил и усовершенствовал, заставляя себя практиковаться. Однако почему создатель Холмса, Артур Конан Дойл, решил что именно наблюдательность является важнейшим качеством детектива? Он пришел к этому своим собственным логичным, однако достаточно удивительным путем.

Артур Конан Дойл родился в 1859 году в Эдинбурге. Он был третьим ребенком и первым сыном в семье Чарлза Дойла, паршивой овцы из известного семейства живописцев, и Мэри Фоли Дойл дочери хозяйки дома, в котором жил Чарлз. Горько разочаровавшись в своей профессии, чувствуя, что ему никогда не сравниться со своим знаменитым отцом и братьями, Чарлз Дойл пристрастился к алкоголю. Он не был законченным пьяницей, однако все сильнее начал отдаляться от семьи. Мэри Дойл стремясь выбраться из нищеты, причиной которой она считала пьянство мужа, сосредоточила все свое внимание и надежды на будущем своего обожаемого сына. Именно она, как всегда признавал Артур, оказала самое сильное влияние на его жизнь.

В детстве Артур с замиранием сердца слушал материнские рассказы о своих предках, семействе Фоли, которых мать называла знаменитыми. Она заставляла сына, еще ребенка, читать и обучала его тонкостям геральдики. Значительно позже в Артуре обнаружилось влияние ее любви к чтению и завораживающего таланта рассказчицы.

Мэри Дойл не готовила сына к литературному труду, она решила, что он, как и ее отец, станет доктором. И вот, получив хорошее образование в иезуитских закрытых школах Британии и Германии (можно только догадываться, как сумела Мэри Дойл оплатить учебу сына), Артур поступил в Школу медицины при Эдинбургском университете. Там он попал в ученики к человеку, также оказавшему на него плодотворное влияние. Этим человеком был доктор Джозеф Белл.

Обучая студентов, доктор Белл, хирург, приглашал их на свои еженедельные приемы в Королевской лечебнице, где они могли наблюдать за его работой. Профессор пользовался популярностью и всеобщей любовью и побуждал своих студентов перенимать его искусство наблюдать. Он верил, что для того, чтобы правильно определить, чем болен человек, необходимо обратить особое внимание на все с ним связанное, а не только на высказанную жалобу. Кроме того, профессор считал, что информацию о любом человеке можно прочесть по его одежде, походке и манере речи, и увиденное поможет врачу лучше понять проблему.

Смотреть на работу доктора Белла с пациентами было все равно что наблюдать за волшебником, и Дойла, как и всех остальных студентов, это удивляло до глубины души. Позже в своей автобиографии Дойл привел один из запомнившихся ему эпизодов с Беллом.

В одном из самых замечательных случаев он спросил у гражданского пациента:

– Служили в армии голубчик?

– Да, сэр.

– Недавно вышли в отставку?

– Да, сэр.

– Шотландский полк?

– Да, сэр.

– До лейтенанта не дослужились?

– Нет, сэр.

– Стояли на Барбадосе?

– Да, сэр.

– Видите ли, джентльмены, – объяснил он, – этот человек вел себя очень уважительно, однако не снял шляпу. Так принято в армии, но, если бы он вышел в отставку давно, он успел бы научиться вести себя по-граждански. У него властный вид, он явный шотландец по национальности. Про Барбадос я спросил потому, что этот человек жалуется на элефантиазис, болезнь, встречающуюся в Вест-Индии, но не в Британии.

Неудивительно, что, изучив этого человека, я использовал и развил его методы, когда несколько лет спустя попытался создать детектива-ученого, который раскрывал бы преступления благодаря собственным талантам, а не благодаря ошибкам преступника.

Впрочем, мы забегаем вперед Дойл, молодой студент медик представления не имел о том, что его будущее связано совсем не с медициной, ас созданием вымышленного детектива-ученого. Однако, сам того не зная, он уже учился искусству наблюдения, потому что доктор Белл взял его в свою клинику клерком, в обязанности которого входил первичный прием пациентов, который мы сегодня назвали бы регистрацией. Дойл должен был отмечать все жалобы пациентов и все сопутствующие им детали и фиксировать их для доктора Белла. Мы без труда можем представить, что под влиянием своего наставника Дойл стал специалистом по части поиска крупиц важной информации, о которой молчали пациенты.

Для молодого студента вечной проблемой были деньги. Он хватался за любую временную работу, которую только мог отыскать. И даже дважды ходил судовым врачом на кораблях, один из которых плавал в Арктику, а другой – в Западную Африку; в этих путешествиях он познакомился с экзотическими местами и колоритными характерами, которые позже нашли путь в его рассказы, однако все это мешало ему закончить медицинское образование. Однако, в конце концов, Дойл все же получил диплом и в двадцать три года отправился самостоятельно зарабатывать себе на жизнь в качестве врача общей практики.

Это было непросто. После нескольких неудач и безрезультатного сотрудничества с другими терапевтами он начал создавать собственную практику. Это был жест отчаяния, и окупаться практика начала нескоро. Поначалу у Дойла практически не было пациентов.

Молодой доктор Дойл проводил свободное время за письменным столом – это было его любимым времяпрепровождением еще со времен пансиона, где легкость в обращении со словом снискала ему всеобщее признание. Больше всего его интересовала художественная литература на исторические темы, и он писал повести и рассказы, которые считал серьезной литературой и которыми всерьез гордился. Однако его заработки оставались ничтожными, а медицинская практика, хоть и росла, все еще была достаточно скромной. Потребность в деньгах стала еще сильнее в 1885 году, когда Дойл женился на Луизе Хокинс, сестре одного из своих пациентов.

Год спустя он написал вещь, которая изменила все, хотя сам он об этом тогда и не подозревал. Это была короткая повесть, озаглавленная "Этюд в багровых тонах", в которой миру был явлен частный детектив, получивший имя Шерлока Холмса. Много лет спустя автор так объяснил свое наитие: "Я хотел попытаться написать историю, в которой герой обращался бы с преступлениями так же, как доктор Белл с болезнями, и где на место везения пришла бы наука".

Вначале Дойл окрестил своего героя Шерринфордом. Выбранное им, в конце концов, имя Шерлок, по разным мнениям, он позаимствовал у игрока в крикет, ирландской деревни, скрипача, школьного однокашника или у полицейского инспектора Портсмута, где жил в то время Дойл. Фамилия Холмс была выбрана в честь Оливера Уэнделла Холмса, врача. Неизменный спутник Холмса Ватсон получил свое имя в честь одного из одноклассников Дойла доктора Джеймса Ватсона.

Вскорости Дойл написал еще одну повесть о Холмсе, "Знак четырех", а затем, после короткой поездки в Вену, где он углубленно изучал глазные заболевания, ему пришла мысль написать серию рассказов об одном и том же герое – и Дойл решил, что Холмс будет для этого идеальным кандидатом. Дойл полагал, что рассказы быстро пополнят его кошелек, в то время как сам он будет продолжать писать исторические романы, которые он считал своим истинным призванием.

Итак, за долгие часы ожидания у себя в приемной он написал два первых рассказа о Холмсе: "Скандал в Богемии" и "Установление личности" для журнала Strand. Рассказы приобрели невероятную популярность среди читателей, и издатели журнала вскорости попросили Дойла написать еще четыре рассказа. Дойл согласился, хотя по-прежнему считал истории о Холмсе просто времяпрепровождением между написанием "серьезных" рассказов. Он запросил солидную сумму и получил ее.

Его медицинская практика шла куда менее успешно. Ни единый пациент не обратился к нему как к глазному хирургу. Поэтому доктор Дойл без особых терзаний принял ошеломляющее решение. Он бросит медицину и займется творчеством. Современные писатели могут оценить всю иронию случившегося: на литературном поприще Дойл мог заработать больше чем на медицинском.

В короткое время он написал еще шесть рассказов о Шерлоке для журнала Strand, требуя все большие гонорары. Среди читателей Холмс пользовался невероятной популярностью, и когда Дойл собрался убить своего детектива после двенадцати рассказов, возгласы протеста раздались со всех сторон – возражала даже мать Дойла. Журнал умолял о рассказах. Все еще надеясь посвятить себя другого рода литературе, Дойл решил попросить настолько крупную сумму, что издатели вынуждены были бы оставить его в покое; вместо этого они с готовностью согласились и просили только не тянуть.

Всего за четыре десятка лет Артур Конан Дойл написал пятьдесят шесть рассказов о Холмсе и Ватсоне в дополнение к четырем коротким повестям, с которых все началось. Рассказы эти стали настоящим событием в литературном мире. Хотя сам Дойл всерьез устал от Холмса задолго до конца, его читатели такой усталости не испытывали. Гениальность Дойла можно оценить уже по тому, что сегодня его рассказы читают с не меньшим энтузиазмом, чем тогда, когда они были впервые напечатаны. И по сей день на лондонский почтамт прибывают письма адресованные мистеру Шерлоку Холмсу, Бейкер-стрит, 221-б.

Сегодня врачей обучают не так, как во времена Дойла. Нынешние студенты-медики учатся диагностике в традиционных аудиториях, где профессор вещает с кафедры, а студенты торопливо записывают за ним. Позже, проводя в больницах обходы под руководством врача-преподавателя, они наблюдают за процессом и учатся ему на практике. Их учат, что диагностика состоит из трех этапов: во-первых, записи истории; во-вторых, полного осмотра пациента; в-третьих, постановки общего диагноза, учета всех возможностей и назначения лабораторных анализов для более точного определения болезни. Им постоянно напоминают, что не следует перескакивать через этап, даже если случай кажется очевидным, и доверять чужим суждениям.

Лекции в аудитории, потом практические занятия. Таков метод, десятилетиями использовавшийся в наших медицинских институтах. До недавних пор никто не интересовался его эффективностью. Затем доктор Ирвин Брейвермен, профессор дерматологии в Школе медицины Йельского университета, задался вопросом, а не найдется ли способа поэффективнее.

"Доктора слишком часто учатся, зазубривая шаблоны, – сказал доктор Брейвермен. – Стоит им применить шаблон, и они уже знают, какую болезнь ищут. Проблема заключается в том, что шаблон включает в себя крупные детали. Но зачастую именно в мелочах ответы лгут. Осматривая пациента, многие врачи видят лишь очевидное. Они не видят мелочей. Мне показалось, что нам необходимо развить у них привычку к наблюдению за мелочами".

Чтобы решить эту проблему, доктор Брейвермен предложил очень оригинальную идею; провести у медиков занятия по искусству и научить их смотреть на картины. Используя искусство как средство, студент может приобрести навыки наблюдения, которые иначе приобрел бы лишь за годы клинической практики. По мнению доктора Брейвермена, если студент знает, что ему предстоит описывать что-то совершенно незнакомое, о чем у него нет никаких предварительных соображений, ему придется обращать внимание на любую мелочь. Это никак не зависит от знания шаблонов, потому что шаблонов тут просто не существует.

В ходе эксперимента, проходившего в течение двух учебных лет (1998-1999 и 1999-2000), Брейвермен заставил одну группу студентов-первокурсников заниматься искусством, в то время как остальные посещали стандартные лекции по медицине. Те, кто изучал искусство, в течение десяти минут разглядывали предварительно отобранную картину, а затем в подробностях ее описывали, основываясь лишь на визуальной информации. Так, посмотрев на портрет грустной женщины, они не могли сказать просто, что у нее депрессия. Им следовало рассказать, что они увидели в ее глазах, губах и других чертах лица такого, что заставило их прийти к подобному выводу. Наводящие вопросы преподавателя по искусству помогали студентам-медикам увидеть картину более полно.

Доктор Брейвермен обнаружил, что всего два часа занятий искусством изменили умение студентов по части диагностики болезней. "Важно понять детали, – говорит он. – Все свои силы следует употребить на то, чтобы всмотреться в мелочи. Пассивная передача информации – вычленение шаблона – это всего лишь запоминание. Активный поиск позволяет работать более независимо и проводить более качественный анализ". Благодаря открытию доктора Брейвермена, сегодня все первокурсники медицинской школы в Йельском университете должны посещать занятия по искусству.

Шерлок Холмс – мастер наблюдения крупных и мелких деталей. Но он, подобно любому врачу, понимает, что просто собирать детали еще недостаточно. Наблюдение, даже "активный поиск" доктора Брейвермена – это лишь первый шаг. Наблюдатель должен расшифровать значение деталей и проанализировать их в контексте.

Раньше я описывал подход Холмса как трехэтапный процесс: наблюдение, соотнесение с общей информацией, вывод. Сам Холмс описывает свой метод проще: "Наблюдать и делать выводы". Он не обязательно включает сюда второй элемент, обширную копилку знаний, которую он носит у себя в голове, возможно, потому, что воспринимает ее как нечто само собой разумеющееся. Но я намеренно выделяю этот аспект и обращаю на него ваше внимание, поскольку для инвесторов он чрезвычайно важен.

Основываясь на найденных деталях, невозможно принять взвешенное решение, если не понять, что эти детали означают в контексте. Так, например, вы можете найти необычную расходную статью в сносках к ежегодному отчету компании, однако вы не сможете воспользоваться своим открытием, если не рассмотрите информацию в контексте. Насколько эти расходы велики по сравнению с предыдущими годами? Характерны ли они только для этой компании или связаны с каким то крупным событием, которое в этом году затронуло всю отрасль?

Холмс учил нас, как замечать все детали. Может он преподать нам урок и в этом.

• • •

"Меня зовут Шерлок Холмс. Моя профессия – знать то, чего не знают другие".

Излишняя скромность Холмсу не была свойственна, однако это его заявление нельзя назвать пустым бахвальством. Он знает свое дело и знает, почему это важно.

Перечень знаний Холмса необычайно обширен: какие гарнитуры шрифта используют различные газеты, что можно сказать о расе человека по форме его черепа, география Лондона, расположение железнодорожных путей в центре и в пригородах, виды узлов, используемых моряками, – и это далеко не все! Он написал бесчисленное множество научных монографий на такие темы, как татуировки, шифры, табачный пепел, формы человеческих ушей, что можно узнать из клавиатуры пишущей машинки, сохранение следов с помощью гипса, влияние ремесла на форму рук, датирование документа на основания внешнего вида бумаги и что можно узнать о характере человека по поведению его собаки.

Зачем он тратит время на такие, иногда понятные лишь немногим, темы? Отчасти потому, что для такого интеллекта, как у него, знания ценны сами по себе, но больше потому, что он считает, что когда-нибудь эти знания окажутся ему полезны. "Детективу полезны любые знания".

Знание полезно потому, что имеет большую практическую ценность. Заметим, к примеру, что Холмс говорит о своей монографии, посвященной табаку: "В ней я перечисляю сто сорок разновидностей табака для сигар, сигарет и трубок... Иногда это бывает крайне важной уликой. Если вы, к примеру, можете точно сказать, что убийца курил индийский табак, это существенно сузит поле поиска". Тут не поспоришь.

В рассказах мы то и дело сталкиваемся с ситуацией, когда Холмс добывает из своей бездонной копилки знаний то, которое принесет пользу расследованию. Взять хотя бы такой пример: он сумел разгадать, каким образом исчез из пансиона подросток, расшифровав следы, оставленные колесами велосипедов. "Мне знакомы сорок два различных узора, оставляемых шинами", – говорит он. Очевидно, что здесь огромную роль играет глубина знания – будь ему известны всего два-три вида, насколько вероятно было бы то, что именно они окажутся замешаны в этой загадочной истории?

Как ему это удавалось? Ватсон описывает его метод. "Многие годы он пользовался специальной картотекой, внося в нее информацию о людях и о предметах, поэтому трудно было назвать человека или вещь, информацию о которых он не смог бы сразу предоставить". Иными словами, у Холмса была привычка автоматически воспринимать и сохранять всю попадавшуюся ему информацию. Мы уже знаем, что большая ее часть хранилась у него в мозгу, а в поддержку ему имелась реальная картотека, о которой пишет Ватсон.

Сам же Холмс дает более красочное и запоминающееся описание. Ум человека похож на чердак. Человек должен хранить там то, чем он намерен воспользоваться, а остаток разместить в чулане или в библиотеке, откуда можно будет при необходимости достать информацию".

Инвесторы, которые стремятся пополнить свой запас знаний, должны взять на вооружение привычку Холмса: фиксировать – в уме или письменно – любую попавшуюся информацию, связанную с инвестированием. Это гораздо проще, чем может показаться с первого взгляда. Я уверен, что по мере того, как вы будете учиться замечать мелочи (первое правило детектива), вы автоматически станете пополнять свой запас знаний.

Вы когда-нибудь замечали, что, когда вы раздумываете о покупке машины той или иной марки, она начинает попадаться вам на каждом углу? Причина проста вы поставили этот вопрос на первое место в своем сознании; то же самое происходит и с финансовой информацией. Стоит вам заинтересоваться конкретной компанией или даже конкретной отраслью, вам повсюду станет попадаться связанная с нею информация. После этого каждая мелочь будет пополнять хранящуюся у вас в уме энциклопедию и ожидать времени, когда она понадобится.

Несомненно, так оно и было с Холмсом. Когда-то он понятия не имел о следах, оставляемых сорока двумя различными видами велосипедных шин, однако когда он понял, что эти следы могут иметь значение, он взялся их изучать. И обнаружив следы в поле неподалеку от пансиона, Холмс уже располагал достаточными знаниями, на которые мог опереться.

Инспектор Грегори: "Не хотели бы вы обратить мое внимание еще на какие-либо факты?" Холмс: "На любопытное поведение собаки той ночью". Грегори: "Но она никак себя не вела". Холмс: "Это-то и любопытно".

Этот полный намеков диалог, вероятно, можно назвать самым знаменитым эпизодом всех книг о Холмсе. Даже те, кто не читал ни единого рассказа о нем, слышали о "собаке, которая не лаяла".

В любой истории, где действует Холмс, мы сталкиваемся с подобными ситуациями: все остальные герои видели то же, что и он, но только он один понял, что он увидел. Только он был достаточно проницателен, чтобы собрать свои наблюдения и, оттолкнувшись от них, сделать логичный вывод.

В описанном выше случае Холмс понял, что, если сторожевая собака не стала лаять, она, вероятно, знала ночного гостя и доверяла ему. Человек, виновный в исчезновении дорогого скакового коня и в трагической смерти его тренера, не показался собаке опасным. Значит, надо сосредоточиться на знакомых ей людях. Когда Холмс объясняет свои выводы, все становится удивительно ясно и просто, и все прочие персонажи только удивляются, почему сами этого не заметили.

А происходит это потому, что только у Холмса есть холмсовский острый и необычайно быстрый ум. Он мыслит логически, он мыслит быстро. Поистине он как однажды назвал его Ватсон – "мыслящая машина".

Вспомним, что метод Холмса состоит из трех отдельных умственных действий: тщательного осмотра всех мелочей, использования важной информации "с чердака" и логического вывода с помощью дедукции. Однако в мозгу Холмса эти составляющие неразделимы, и в поисках правды он прокручивает весь процесс так быстро, что окружающие не могут различить отдельных этапов; они могут лишь потрясенно наблюдать. Поскольку никому из нас не под силу сравняться с Холмсом, мы разобьем его метод на этапы, чтобы разобраться в нем, – однако мы можем разбить эти этапы на еще более мелкие составляющие, чтобы разобраться какие уроки они содержат для инвестора.

Во-первых, Холмс мысленно возвращается к самому началу, все ли факты на месте? Если была собрана лишь часть информации, есть риск сделать неверные выводы. "Было бы огромной ошибкой, – предупреждает Холмс, – строить теории, прежде чем будут найдены все улики. Это приводит к ошибкам в суждениях".

Вот почему при необходимости Холмс, не колеблясь, осматривает место происшествия еще раз. Он возвращается в комнату, где было совершено убийство, он еще раз беседует со свидетелем, он заново исследует место, где собирал улики, он повторно изучает все обнаруженное во время следствия. "Искушение, побуждающее преждевременно выстраивать теории на основании неполных данных, гибельно для людей моей профессии", говорит он, рассуждая о ремесле детектива, – однако это мудрое суждение вполне можно применить к профессии консультанта в области инвестиций.

Разумеется, в начале дела Холмс (подобно инвестору) не знает, какая информация окажется важной, а какая нет. Поэтому он собирает всю, какая найдется. Однако избыток информации может затормозить дело. Как говорит Холмс: "Основная сложность заключается в том, что улик слишком много. Важные улики оказались погребены под множеством второстепенных".

Поэтому следующим этапом процесса будет сортировка. "Высшее искусство детектива заключается в том, чтобы уметь отделить неважные факты от важных. В противном случае ваша энергия и внимание будут рассредоточены вместо того чтобы сконцентрироваться".

Для сортировки Холмс пользуется как методичностью, так и интуицией. Во многом его действия зависят от здравого смысла. Он берет факт, насчет которого абсолютно уверен, что это правда, затем кладет рядом второй факт и сравнивает их. Если второй факт не противоречит первому он сохраняет оба. Затем он размышляет, что может следовать из комбинации этих двух фактов и, если ответ не противоречит логике, получает элемент для построения теории. Точно так же Холмс изучает каждую последующую крупицу информации и либо добавляет ее к теории, либо если она не имеет особой ценности, отбрасывает ее.

Случайные улики также отбрасываются, если ведут к невозможному заключению. Одно из самых известных правил Холмса звучит так: "Когда вы отбросили невозможное, оставшееся и будет истиной, как бы невероятно оно ни было".

Следующим этапом становится выстраивание этих фактов в последовательности и анализ их важности. "Изо всех имеющихся фактов мы выбрали только те, которые нам кажутся важными, и разложили их по порядку, чтобы воссоздать эту примечательную цепочку событий".

Конечно, Холмс воссоздает картину преступления затем, чтобы определить личность преступника. У инвесторов цель иная: воссоздание цепи событий, которые привели к тому или иному финансовому результату (хорошему или плохому), чтобы в будущем быть наготове при возникновении таких же обстоятельств.

Складывая факты в возможную картину, Холмс всегда помнит, что объяснений может быть больше одного. Самый очевидный ответ может быть неверным. "Нет ничего более обманчивого, чем очевидный факт", – говорит он.

Иногда для получения правильного ответа необходимы дополнительные исследования. Я придумал семь различных объяснений, каждое из которых учитывает известные нам факты. Однако какое из них верно, мы сможем узнать лишь получив свежую информацию, которая несомненно уже ждет, пока мы ее отыщем".

Заметим, что Холмс всегда готов воспринимать новую информацию и сохраняет достаточно гибкости, чтобы усваивать ее. даже если эта информация указывает в совсем другом направлении. Он утверждает, что появление новой возможности зачастую оказывается полезным. "Когда мысль идет двумя различными путями точка их пересечения будет недалека от истины".

Снотворное, которое осталось незамеченным в щедро сдобренной специями пище. Хирургический ланцет, непригодный для самозащиты и найденный в руке убитого. Огарок свечи в его кармане. Три охромевшие овцы. Счет за дорогое платье. И что самое примечательное, собака, которая не лаяла.

Вот некоторые факты, с которыми Холмсу пришлось работать в деле об исчезнувшем скакуне, факты, которые привели его к заключению, совершенно непохожему на теорию, выстроенную полицией. Описывая свои размышления, Холмс поделился с нами прекрасным примером анализа данных: "Сложность заключается в том, чтобы выделить непреложный факт из домыслов теоретиков. Затем, закрепившись на этом твердом основании, мы должны будем определить, какие выводы из этого можно сделать и какие моменты дела можно считать узловыми".

Основным непреложным фактом была молчавшая собака. После этого все остальные факты встали на места, поскольку "один истинный вывод обязательно влечет за собой остальные".

Рано утром Уотсон распечатывает только что полученную телеграмму.

Нет ли у вас нескольких свободных дней? Только что получил телеграмму с запада Англии в связи с трагедией в Боскомбской долине. Буду рад, если вы ко мне присоединитесь".

Итак, они пустились в путь – Шерлок Холмс, по приглашению инспектора Лестрейда из Скотланд-Ярда, и Ватсон, по приглашению Шерлока Холмса. Холмс давно привык к этому. Когда обычные полицейские методы оказывались бесполезны, работники Скотланд-Ярда нередко просили известного детектива о помощи, просили со смесью неодобрения и уважения.

Во время путешествия, пока "два джентльмена средних лет мчатся на запад со скоростью пятидесяти миль в час, вместо того, чтобы спокойно переваривать свой завтрак дома". Холмс описывает ситуацию: Австралиец Чарльз МакКарти, арендующий ферму в Боскомбской долине, был найден с размозженной головой. Рядом с трупом МакКарти лежало ружье, принадлежавшее его сыну Джеймсу. Очевидцы утверждают, что отец с сыном всерьез поссорились, а всего через несколько минут Джеймс в окровавленной одежде прибежал в коттедж по соседству за помощью. Джеймса арестовали и обвинили в убийстве.

Алиса Тернер, дочь Джона Тернера, богатого соседа и владельца фермы, которую арендовал МакКарти, знает Джеймса с детства. Она убеждена в его невиновности, и ее мольбы заставили Лестрейда вызвать Холмса.

Этот случай начинает всерьез интересовать Холмса. Свидетельства против обвиняемого очень серьезны, а Холмс считает, что именно такие случаи и требуют внимательного расследования.

Для начала он берется за протокол показаний самого Джеймса. Джеймс отсутствовал дома в течение нескольких дней и вернулся неожиданно. Он отправился на прогулку, не подозревая, что идет по пятам за своим отцом. Услышав как отец отчетливо прокричал Коу – слово, бывшее у них сигналом он побежал вперед и на шел отца у Боскомбского омута. Отец и сын были очень удивлены встречей. Они разругались, и Джеймс ушел. Внезапно он услышал крик отца, бросился назад и увидел, что отец серьезно ранен. Положив его голову к себе на колени, Джеймс услышал, что отец пробормотал слово "крыса" (a rat). Кроме того, Джеймс утверждал, что видел на земле что-то серое, однако пока он стоял на коленях подле умирающего отца, этот предмет исчез.

В первый день своего пребывания в Боскомбской долине Холмс узнает важные факты: смертельная рана была нанесена в левую часть головы. У пруда, где было совершено убийство, старший МакКарти кого-то ожидал. Он не знал, что Джеймс вернулся из своей краткой поездки. Чарльз МакКарти и Джон Тернер были знакомы еще в Австралии. МакКарти настаивал на женитьбе своего сына на Алисе Тернер, которая должна была унаследовать все состояние отца.

На следующий день Холмс продолжает расследование. Для начала он тщательно измеряет обувь обоих МакКарти. Затем вместе с Лестрейдом и Ватсоном отправляется туда, где было обнаружено тело. Ватсон рассказывает, что след от упавшего тела и отпечатки башмаков первых свидетелей сцены были отчетливо видны. Но "насколько я мог понять по оживившемуся лицу и испытующему взгляду Холмса, на примятой траве можно было прочесть еще очень многое. Он бегал кругами, как собака, которая ищет след.

Первым, что попалось ему на глаза, была цепочка следов, изучая их более пристально, Холмс растянулся в грязи. Он нашел следы, которые принадлежали Джеймсу МакКарти и подтверждали его показания. Кроме того, Холмс обнаружил еще одну цепочку следов необычной формы, в которых с легкостью разобрался. "Этот человек шел на цыпочках. Вот он пришел, ушел а потом снова вернулся – за плащом, конечно".

Необычные следы ведут в лес, Холмс высматривает их, затем снова ложится наземь и начинает переворачивать опавшие листья, рассматривает сквозь лупу кору дерева и подбирает камень с неровными краями. Это и есть фирменный метод Холмса – кропотливая охота за мелочами.

Спустя несколько минут, он спокойно заявляет Лестрейду, что убийца – "высокий мужчина, левша, хромает на правую ногу, носит охотничьи ботинки на толстой подошве и серый плащ, курит индийские сигары, пользуется мундштуком и носит в кармане тупой перочинный нож".

Кто же это? Холмс знает, но по каким-то своим причинам молчит. Вместо этого он разбирает случившееся с Ватсоном, рассказывая о своих находках и разъясняя, как они помогли ему определить убийцу.

Здесь особенно важны две вещи: криком "коу" Чарльз подзывал вовсе не своего сына, он думал, что Джеймс все еще в отъезде. Однако зов этот должен был быть понятен австралийцу, поскольку "коу" – именно австралийское слово. Эту мелочь Холмс узнал когда-то давно и отложил у себя в мозгу для будущего использования. А слова умирающего о крысе тоже указывают на Австралию, потому что он пытался произнести название города "Балларэт". Вместе с остальными находками Холмса это указывает на одного единственного человека Джона Тернера, друга убитого.

Итак, Холмс и Ватсон посещают Тернера, который, оказывается смертельно болен. Умело задавая сочувственные вопросы, Холмс узнает всю историю. В молодости Тернер был налетчиком в Австралии, нажил на этом деле целый капитал, а МакКарти оказался свидетелем одного из нападений. Позже, уже в Англии, Тернер женился, стал отцом и вел благопристойную жизнь. Однако случайная встреча с МакКарти перевернула его жизнь. МакКарти долгие годы шантажировал Тернера, и Тернер платил ему, отчаянно надеясь оставить свою любимую дочь в неведении относительно отцовского прошлого. Но когда МакКарти нагло, имея виды на наследство, потребовал, чтобы Алису отдали в жены его сыну, Тернер отказал ему. МакКарти и Тернер встретились у омута, чтобы обсудить это, и Тернер не выдержал.

Холмс тронут искренностью старика и его горячей любовью к дочери. Он получает у Тернера письменное признание, но клянется не использовать его, если только это не будет необходимо, чтобы оправдать невиновного Джеймса. В конце рассказа суд оправдывает Джеймса на основании представленных Холмсом показаний, и страшная тайна Джона Тернера остается тайной.

В этом рассказе метод Холмса разворачивается перед нами во всей красе. Сначала Холмс собирает всю доступную информацию из отчета коронера, из собственных расспросов и из тщательного исследования места происшествия. Затем он пользуется имеющимися у него знаниями – об Австралии, о следах, о сигарном пепле – чтобы все найденное имело смысл. Потом он прикладывает ко всему этому всю мощь своего логического ума и получает разумный вывод.

В Боскомбской долине нам открывается еще одна черта характера Холмса, которая не всегда заметна; стремление к справедливости. Холмс обнаружил истинного убийцу, но также выяснил правду о жертве, и одно перевесило другое. Когда закон требует одного, а справедливость – другого, Холмс становится на сторону справедливости, сочувствия и морали. Тяжело больному Тернеру он обещает: "Вы сами знаете, что вскоре будете отвечать за свои поступки перед судом, который превыше земного. Я сохраню ваше признание и вынужден буду им воспользоваться, если МакКарти осудят. Если же его оправдают, ни один смертный не узнает вашей тайны".

Точно так же поступил бы в этой ситуации и отец Браун, третий наш Великий Детектив. Подобно Холмсу, деликатный священник невероятно умен и способен обнаружить правду там, где другие не в состоянии ее отыскать. Исправление преступника волнует его больше, чем возмездие, и отец Браун использует свои навыки не затем, чтобы помочь полиции вычислить преступника, но для того чтобы помочь преступнику совершить правильный поступок. С этим детективом мы познакомимся в главе 6.

Краткие пересказы не в состоянии передать все очарование прозы Конан Дойла; ничто не может заменить удовольствие от чтения его рассказов и очень немногое – затмить их. Читая рассказы, обращайте внимание на те способы мышления Холмса, которые стоят того, чтобы их перенять.

Однажды Холмс так отозвался о французском полисмене. "У него есть два из трех качеств, необходимых идеальному детективу. Он умеет наблюдать и делать выводы. Ему не хватает лишь знаний". Конечно, сам Холмс обладает всеми тремя этими качествами, и они же должны быть присущи идеальному инвестору.

Содержание

Далее