2.14. Фундаментальные данные, психология рынка и принятие решений

Мы понимаем фундаментальный анализ как изучение событий, происходящих за рамками графиков котировок валютных курсов, но влияющих на эти валютные курсы. Влиять же на валютные курсы может, вообще говоря, все на свете, вплоть до погоды. Например, трейдеры по итальянской лире нередко ориентируются на прогнозы метеорологов: при хорошей погоде поток туристов увеличивается, и, пожалуйста – обменный курс лиры растет! Чем не фундаментальный фактор валютного рынка?

Чтобы не сваливать все в одну кучу, принято классифицировать фундаментальные факторы на четыре категории: экономические факторы, финансовая политика, политические события, кризисы.

Основное внимание специалисты уделяют экономическим факторам и некоторым элементам финансовой политики. Именно они и являются главным предметом изучения в фундаментальном анализе, потому что имеется непосредственная причинно-следственная связь между экономикой и финансовыми рынками. Валютный трейдер должен хорошо понимать природу этой связи и смысл основных финансово-экономических индикаторов. Остальное – дело техники, точнее – технического анализа. Графики экономических индикаторов, как и любые графики, имеют свои тенденции, линии и уровни поддержки и сопротивления, свои взаимные корреляции (подробнее об этом читайте в главе 4). Значит, они подлежат такому же разбору, как и графики валютных курсов, с помощью инструментов технического анализа.

Положительным моментом здесь является то, что экономические данные и основные финансовые показатели публикуются широко, по крайней мере, для основных стран с рыночной экономикой, и публикуются в заранее назначенное время.

В табл. 2.13 приведен небольшой фрагмент рейтеровского указателя по Большой Семерке, который в полном виде содержит график выхода экономических индикаторов на несколько недель вперед, а также дает прогнозы ожидаемых значений (столбец, обозначенный буквой F), построенные на основании опросов профессиональных финансовых аналитиков и дилеров финансовых рынков.

На основе предшествующей истории и прогнозов рынок создает свое мнение об ожидаемых значениях индикаторов, из которого и следует настроение рынка по каждой валюте – двигать ее вверх или же вниз. Это мнение у каждого трейдера может быть основано на им лично выполненном анализе графиков экономических данных либо же на сопоставлении и интуитивном взвешивании мнений разных экспертов и комментаторов. Лучше всего, если у трейдера есть своя собственная оценка, опираясь на которую, он изучает на другие мнения. Но главное при анализе и принятии решений на основе фундаментальных данных это все-таки понимание мнения рынка. Абсолютно точных прогнозов в экономике не бывает, и если реально опубликованные данные существенно отличаются от того, что ожидал рынок, то он не останется к этому равнодушным. Тогда и начинается энергичный ход графика валютного курса, и к этому надо быть готовым.

Каждый индикатор имеет свою естественную связь с поведением валютных курсов просто в силу своего экономического содержания. Поэтому можно без труда представить себе таблицу с рекомендациями такого типа: если индикатор такой-то вырос, то курс валюты поднимется. Но на самом деле вопрос о том, будет ли иметь место именно такая реакция рынка или вообще не будет никакой реакции либо произойдет прямо обратное зависит от того, как рынок пришел к сегодняшнему его состоянию, каковы восприятия трейдерами происходящих событий и их ожидания на будущее. Короче говоря, все определяется настроением рынка. Есть общая схема причинно-следственных связей, а есть конкретные настроения, которые в эту схему укладываются (тогда реакция рынка будет “нормальной”), либо же противоречат ей (тогда происходит более резкая нестандартная реакция рынка). Схема этих связей вполне естественна, она изображена в табл. 2.14.

Еще раз подчеркнем психологическую природу восприятия рынком экономических данных, которое вносит отклонения в приведенную выше таблицу. Без правильного понимания этого восприятия невозможна реальная торговля по фундаментальным данным: в момент публикации того или иного индикатора самое важное значение имеет не численная величина этого индикатора, а то, насколько эта величина отличается от ожиданий рынка. Если вышедший показатель вполне совпадает с ожиданием рынка, то он, как правило, уже и учтен рынком (“дисконтирован”) в движении цены. Особой реакции валютных курсов на опубликованное значение может и не быть, несмотря на общую экономическую значимость показателя (ВВП, инфляция и т.д.). Но если рынок ожидал одного, а цифры оказались совсем другие, то реакция рынка на существенные экономические индикаторы будет обязательно, и очень часто – весьма энергичная.

На всякий случай заметим, что мнение рынка может вовсе не совпадать с опубликованными прогнозами. Профессионализм трейдера как раз и заключается в умении отличать одно от другого, а также в понимании того, какие именно факторы являются определяющими для валютных рынков. Важность того или иного индикатора для рынка не остается раз и навсегда заданной. В зависимости от сложившейся ситуации, от проблем в экономиках и на финансовых рынках, какой-то индикатор выходит на первый план и некоторое время остается в центре внимания трейдеров. Спекуляции по поводу ожидаемых значений этого индикатора могут двигать курс валюты в какую-то сторону задолго до выхода данных, а после публикации курс может резко уйти в противоположном направлении на целые проценты лишь из-за того, что опубликованное значение индикатора отличалось от прогнозов на доли процента. Затем центр внимания рынка сдвигается к другим индикаторам (или к другим валютам), а на предыдущий показатель рынок может уже почти не реагировать, хотя индикатор может показывать и большие отклонения от прогнозов.

Можно привести сколько угодно примеров, когда экономические параметры, бывшие долгое время в центре внимания рынков, вдруг теряют для них всякий интерес и их место занимают другие. Это естественно и неизбежно, ведь рынки представляют собой живой организм, в жизни которого многое меняется.

Главная цель этой главы – помочь трейдеру разобраться в природе основных экономических индикаторов, а для успеха в применении этих знаний к практической торговле необходимо именно непрерывное наблюдение за жизнью рынка, за его проблемами, изменениями в настроениях и реакциях. Об этом надо помнить!

Выхваченный из рыночного контекста экономический показатель может не только не дать полезной информации, но дезориентировать трейдера: скажем, в учебнике для трейдеров или в книге по макроэкономике написано, что если такой-то показатель I растет (iT), то курс валюты падает. Увидев на экране это самое 7?, трейдер быстро продает изрядную сумму данной валюты и несет убыток, потому что курс валюты после этого энергично поднимается. Почему это происходит? Да, например, потому, что за несколько дней до публикации показателя I на рынке было много спекуляций, комментариев и опросов мнений, показавших, что все уверены в росте данного индикатора, так что в течение этих дней курс валюты постепенно падал, потому что в ожидании именно таких данных трейдеры продавали валюту. А после выхода данных, подтвердивших ожидания, многие уже выполнили свои планы и теперь реализуют прибыли, покупая по низкой цене валюту, которую они раньше успели продать дорого. Массовые покупки валюты, конечно же, поднимут ее курс, а этого вполне достаточно для того, чтобы обеспечить убыток тому, кто не следил все это время за поведением рынка.

Представленные в этой главе различные индикаторы сопровождались примерами реакции рынков на экономические данные и происходившие события. Психология принятия решений играет важную роль в фундаментальном анализе. Рассмотрим еще несколько живых моментов из недавней жизни рынков, чтобы понять, как это происходит на самом деле.

Три главных центра внимания финансовых рынков – это судьба американского фондового рынка, новая валюта евро и японская иена.

Рынок американских акций в предыдущие три года рос невиданными в истории темпами. Одного взгляда на рис. 2.7 достаточно, чтобы понять разницу в поведении американских акций до 1996 года и после. Уже в конце 1996 года председатель Федеральной Резервной Системы А. Гринспен высказал опасения о том, что рынок американских акций является “перегретым”, цены на них явно завышены. Но разве можно сравнить тогдашний уровень Доу-Джонса с сегодняшним?

Организованный по стандартному сценарию цикл финансовых кризисов (начавшийся в 1997 году со стран Азии и прокатившийся затем по Латинской Америке и России), заканчивавшихся каждый раз тем, что коррумпированная правящая национальная элита с помощью кредитов МВФ перекачивала миллиарды долларов из национальных экономик в финансовый рынок США, чрезвычайно благоприятно отразился на ценах американских акций, вызвав их бурный рост. Некоторые проблемы, возникшие, в частности, после августовского 1998 года дефолта России, были сняты своевременными действиями FED, оказавшего прямую поддержку (вливание 3,6 миллиардов долларов) одному из крупнейших американских хедж-фондов LTCM (который попал на грань разорения в результате примитивных действий на развивающихся фондовых рынках), а также сильно снизившего осенью 1998 года процентные ставки (тремя движениями на 0,75% годовых; незначительность этой цифры не должна вводить в заблуждение, так как даже чисто формально это означало не менее 0,75/5,5 = 15% снижения привлекательности государственных облигаций США, а значит, переориентировало потоки долларов на акции).

Беспрецедентный рост цен на акции создал “эффект благоденствия”: как известно, не менее 50% домашних хозяйств в США, вовлеченных в участие на фондовом рынке, являются владельцами тех или иных пакетов акций. За менее чем три года, только благодаря росту акций, их собственность могла подняться в цене в два-три раза (рис. 2.53). Для ориентированной на потребителя экономики США это явилось сильнейшим дополнительным стимулом, так как интенсивный спрос на товары длительного пользования (холодильники, мебель, автомобили и т.д.) и жилищное строительство дали мощный импульс к росту производства во многих отраслях. В начале 1999 года в своем докладе А. Гринспен отметил, что тот же эффект благоденствия стал уже сильнейшим фактором роста бизнеса, поскольку множество людей получили возможность вложить свои капиталы, лично или объединившись с близкими, в создание собственного дела (дополнительный фактор повышения занятости).

Однако, лишенный источника прилива капиталов, фондовый рынок не может висеть высоко сам по себе. Не удивительно, что 1999 год начался с опасений (высказанных такими авторитетными специалистами в данной области, как заместитель председателя Федеральной Резервной Системы А.Ривлин и Е.Сакакибара – заместитель министра финансов Японии по иностранным делам) насчет того, что американский фондовый рынок представляет собой пузырь, который, если лопнет, может обрушить и экономику. А.Ривлин в январе 1999 года утверждала, что “цены на американские акции не оправдываются никакими разумными ожиданиями прибылей корпораций”. А бывший председатель FED Уолкер заметил, что судьба экономики зависит от 50 акций предприятий, из которых 50% никогда не докладывали о каких-либо прибылях. Позже правда, мнения разделились: некоторые специалисты утверждали, что в основе роста лежит совершенствование технологий, в частности информационных.

Но как бы то ни было, неустойчивость нарастала, не прекращался поток комментариев о том, что “перегретая” экономика США должна перейти в стадию замедления, проблемы с торговым дефицитом росли вместе с дефицитом, только многократные интервенции банка Японии удерживали доллар от обвала против иены, а экономика Европы после прекращения войны в Югославии и решения неизбежных проблем переходного периода возникновения евро обещала выйти из рецессии и устремиться вдогонку за американской.

Все эти факторы были направлены против доллара и американских активов, что и продемонстрировал рынок после повышения ставок FED. Если первого июля была вполне очевидная реакция на повышение ставок (рис. 2.54), курс доллара поднимался (хотя и не очень долго), то после второго повышения ставок 24 августа вслед за некоторым усилением доллара начался обратный процесс.

Рынок ожидал новых повышений ставок, которые сделали бы американские активы менее привлекательными, а вследствие их явной переоцененности спад мог бы быть не просто откатом, но настоящим обвалом. Тем более что рядом в изобилии находились недорогие японские и европейские акции и облигации. В итоге в течение всего лета 1999 года рынок оценивал любые признаки роста инфляции или занятости в США с точки зрения возможных повышений ставок FED, и даже новые подтверждения силы экономики воспринимались лишь как приближение к будущему спаду, в итоге курс доллара упал к началу августа на несколько процентов по всем четырем основным валютам, и, ориентируясь на сообщения аналитиков, многие инвестиционные фонды активно направили тогда свои портфели в сторону японских и европейских активов, а эти перетоки капиталов вносили дополнительное давление на доллар.

Рис. 2.55 показывает опережающую реакцию рынка в ожидании заседания FED; рынок заранее был настроен на то, что повышение ставок состоится, и доллар уже укреплялся. После поступления информации о принятом решении график продолжил некоторый ход в сторону укрепления доллара, а затем начался длительный ход в противоположную сторону. Несмотря на повышение ставок, курс доллара падал. Примерно таким же был ход событий и на рынке евро/доллар (рис. 2.56).

Японская иена летом 1999 года. Представленные далее три графика (рис. 2.5-2.7, 2.58, 2.59) показывают упорное нежелание иены падать против доллара, несмотря на несколько подряд проведенных интервенций банка Японии, стоивших ему не менее 37 миллиардов долларов.

На рис. 2.57 показан график иены в то время, когда банк Японии осуществил массированные покупки доллара против иены при посредничестве Европейского Центрального банка. Эффект от этой интервенции был велик, курс иены упал более чем на три процента.

Следующая интервенция была осуществлена в ответ на повышение ставок FED (рис. 2.58), после которого курс доллара по отношению к иене стал падать. По мнению банка Японии, усиление иены тогда было преждевременным, оно не соответствовало уровню еще только намечавшегося восстановления в экономике Японии, наносило ущерб японским экспортным отраслям и японским инвестиционным институтам. В соответствии с этой заявленной позицией банк Японии и предпринял валютную интервенцию для ограничения роста курса иены.

Эффект от этой интервенции был несколько меньше, чем от предыдущей, поскольку настроения рынка она не изменила: иностранные инвесторы вкладывали значительные средства в японские акции, опасаясь опоздать к этому выгодному инвестиционному проекту. Акции японских корпораций долгое время были недооцененными, их рост начался только в 1999 году, так что приток иностранных денег подстегивал этот рост, что привлекало на рынок новые деньги, а иена все росла. Рис. 2.59 показывает этот процесс с несколько более глобальной точки зрения; на нем хорошо видно, как иена постепенно укрепляется против доллара.

Новая валюта евро: первые шаги. Другой весьма поучительной иллюстрацией развития процессов на мировом финансовом рынке и их связей с валютными курсами является история с отставкой министра финансов Германии Лафонтена.

Ко времени появления на свет новой валюты евро, процентные ставки одиннадцати европейских центральных банков находились на едином уровне в 3% годовых. Установлен этот единый уровень был согласованными действиями центральных банков в ноябре 1998 года и по оценкам некоторых специалистов это согласованное действие может быть занесено в список весьма профессионально выполненных решений финансовой политики. Хотя потом в многочисленных комментариях утверждалось, что это движение заранее ожидалось, но анализ рыночных уровней этого ожидания не подтверждал; суть дела, скорее всего в том, что именно тогда этого никто и не ожидал – единый Европейский Центральный банк должен был начать функционировать с января 1999 года.

Как бы то ни было, уже с момента установления единые европейские ставки попали под огонь критики со стороны некоторых европейских министров финансов, в чем особенно усердствовал министр финансов Германии О.Лафонтен, настойчиво требовавший дальнейшего снижения ставок в качестве дополнительного стимула занятости и экономического роста в Европе. Европейский Центральный банк (ЕЦБ) оказался в сложном положении: с одной стороны, снижение процентных ставок действительно оправдывалось ходом экономического цикла в Европе, с другой стороны, получалось, что первое решение в своей истории банк сделает под прямым нажимом со стороны политиков. Независимость центральных банков от своих правительств уже давно является для всего мира доказанным фактором стабильности финансов, сдерживания инфляции и общего доверия к валюте. Для ЕЦБ же доказательство его независимости стало принципиальным делом, тем более что евро с самого начала испытывала сильное давление из-за проблем в ряде европейских стран (в особенности с безработицей) и явного расхождения в темпах роста в Европе и США.

Снижение процентных ставок оценивалось рынком тогда как неизбежное, но под прямым давлением политиков банк на него пойти не мог (в истории известны ситуации, когда центральный банк поднимает процентные ставки именно потому, что правительство требует их снизить) и три месяца доказывал, что для борьбы с безработицей надо не ставки снижать, а устранять законодательные барьеры, ограничивающие маневр рабочей силы в Европе и осуществлять другие реформы на рынке труда. Чем дольше длилось противостояние между министрами финансов и банком, тем сильнее рынок давил валюту вниз, уверенный в том, что, в конце концов, ставки придется урезать.

Закончилось все это неожиданной для всех отставкой Лафонтена с поста министра финансов 11 марта, которую рынок расценил как снятие понижающего давления на валюту и в результате по евро, впервые с ее появления на свет, сформировался вполне устойчивый восходящий канал (рис. 2.60), который был нарушен только с началом натовских бомбардировок в Югославии. В течение всей этой войны евро находилась под давлением вниз, но каждое сообщение, даже слух, о возможности прекращения войны сразу же давали импульс по евро наверх. ЕЦБ снизил ставки 8 апреля, и сразу на полпроцента. Интересно то, что когда в июле евро наконец-то преодолела затяжное падение и, оттолкнувшись от опасного соседства с долларовым паритетом, поднялась, то оказалась она именно на уровне нижней границы этого канала.

На рис. 2.61 представлена одна очень содержательная, богатая событиями неделя из жизни евро.

В понедельник курс евро резко поднялся более чем на процент, до 1.0841, причем значительная часть этого хода была сделана за 20 минут, после сообщений о возможности мирного разрешения косовского конфликта и начале вывода югославских войск. Но затем последовали комментарии о том, что США и Англия заявили о недостаточности этих мер для удовлетворения требований НАТО и о продолжении бомбардировок. Начался откат евро вниз, продолжающий общую тенденцию падения валюты.

В среду, после некоторой консолидации, курс евро круто упал на 80 пунктов после сообщения об отставке премьер-министра России Е.М. Примакова. Вариант такого развития событий обсуждался, но отставка, привязываемая к обсуждению Госдумой России импичмента президента, ожидалась, по крайней мере, на следующий день. Политическая нестабильность в России подрывает курс евро из-за тесных финансовых и торговых (а также, несомненно, и политических) отношений России с Германией, крупнейшей экономикой еврорегиона. Это свойство евро в полной мере унаследовала от основной своей предшественницы – немецкой марки. В данном случае рынок однозначно рассматривал отставку Примакова как фактор, отрицательный для реформирования экономики России, поэтому реакция на указ об отставке Примакова была скорой и резкой, хотя и непродолжительной.

В последовавших непосредственно за этим событием комментариях обсуждалось падение евро в связи с динамикой экономики Европы и США, а не с событиями в России. Тем более что уже через несколько часов новая отставка, на этот раз секретаря американского Казначейства Р.Рубина, вызвала падение доллара по основным валютам. Сама по себе новость не была полной неожиданностью, так как возможность эта уже обсуждалась в печати, но все же в момент выхода сообщения курс доллара упал.

В конце недели данные по американской инфляции вызвали еще одну резкую реакцию рынка: индекс потребительских цен США за апрель показал неожиданно высокий рост в 0,7%. Для сравнения – в марте было 0,2%, а прогнозы на основании опросов экспертов предсказывали не более 0,4%. Хотя основной рост цен связан был с происшедшим перед тем ростом цен на нефть, но и основной показатель Core CPI, исключающий из состава потребительской корзины продукты питания и энергоносители, также поднялся на 0,4% (0,1% в марте). Основной смысл комментариев в этой связи состоял в том, что действие факторов, благоприятно сказывавшихся на сильном неинфляционном росте экономики США (мировой финансовый кризис и падение цен на нефть), уже закончилось. Подъем цен на нефть и начало восстановления в других мировых экономиках, в том числе в Азии, повлияли бы на общий рост цен. Все мнения сводились к тому, что FED вскоре должен будет поднять ставки, а это расценивалось как фактор, отрицательный для американских финансовых активов. Так что цены на американские акции и облигации, а заодно с ними и курс доллара оказались под давлением к низу.

Содержание

Далее