Наследие Н.Д. Кондратьева: взгляд из XXI века

1. На гребне взрывной волны научного творчества

Юбилеи крупных ученых – прекрасный повод для того, чтобы в текущем беге перемен на мгновение остановиться, оглянуться назад и осмыслить: каково место того или иного мыслителя в развертывании богатства человеческого духа, какое наследие оставлено от него потомкам, как его осваивать, развивать и обогащать.

В 1999 г. в России отмечали 110-летие со дня рождения Питирима Сорокина (1889-1968), возвращение кладезя его идей российской общественной мысли (1; 2). В марте 2002 г. отмечена аналогичная дата его друга, единомышленника и соратника Николая Дмитриевича Кондратьева (1892-1938). Обратимся вновь к трагической судьбе и творческому наследию одного из величайших ученых XX в. – обогащенные горьким опытом тех критических перемен, которые произошли в России в последнем десятилетии ушедшего столетия.

Любопытную закономерность в волнообразном развитии мирового научного творчества открыл В.И. Вернадский, выступая 14 ноября 1926 г. на первом заседании Комиссии по истории знаний АН СССР. Он отмстил, что "ходу научной мысли свойственна определенная скорость движения, что она закономерно меняется во времени, причем наблюдается смена периодов ее замирания и периодов ее усиления" (3. С. 245).

В эпохи усиления научного творчества наблюдается "бурный поток нового, ускорение хода научных достижений, когда в немногие десятилетия достигается то, что обычно создается в столетия или тысячелетия... Можно говорить о взрыве научного творчества..." (Там же. С. 216). Такие взрывы производят поколения талантов: "Взрывы научного творчества, повторяющиеся через столетия, указывают, следовательно, на то, что через столетия повторяются периоды, когда скопляются в одном или нескольких поколениях, в одной или многих странах богато одаренные личности, те, умы которых создают силу, меняющую биосферу" (Там же). Причем именно в России в начале XX в. наблюдался такой взрыв научного творчества, преобразующий миросозерцание человечества : "Мне кажется, что именно такое явление суждено нам сейчас пережить, что мы живем в особую эпоху, находимся на гребне взрывной волны научного творчества" (Там же. С. 218).

Действительно, если мы взглянем сейчас, через призму прошедших десятилетий, на Россию первой четверти XX в., то бросается в глаза скопление звезд первой величины мировой науки, поколение талантов: И.П. Павлов и Н.И. Вавилов, В.И. Вернадский и П.А. Кропоткин, К.Э. Циолковский и А.Л. Чижевский, П.А. Сорокин и Н.Д., Кондратьев, A.A. Богданов и H.A. Бердяев и многие, многие другие. Они осуществили прорыв во многих отраслях знания, заложили краеугольные камни грандиозного здания новой научной парадигмы, достраивать которое предстоит в наступившем столетии.

Почему этот взрыв научного новаторства произошел именно в начале XX в. и именно в России? Для этого есть веские основания. Во-первых, потрясения начала века и особенно первая мировая война и вызванная сю волна революций обнажили коренные противоречия, бесперспективность индустриально-капиталистического общества и порожденной им научный парадигмы, многократно интенсифицировали творческий поиск контуров принципиально нового общества и адекватной ему системы научных знаний. Во-вторых, Россия оказалась в фокусе этих противоречий, в эпицентре социально-научного землетрясения, в итоге которого рушились одряхлевшие основы старого и открывался простор для создания и утверждения нового общества – и новой научной парадигмы. В-третьих, в России к периоду потрясений возникли активные научные школы во многих отраслях знаний, возникли и сформировалось поколение талантов, которое было способно отважиться на этот научный подвиг, резонируя и поддерживая друг Друга.

В 30–40-е годы в СССР энергия этого взрыва научного творчества в значительной мере была погашена, его носители были либо уничтожены, либо удалены за рубеж. Но эхо взрыва пошло по всему научному миру, породило десятки плодотворных научных школ. К концу XX в. взрывная волна, обогнув земной тар, вновь вернулась к эпицентру. И вновь наблюдается взрыв научного творчества в России, рождение поколения талантов, которые, стоя на плечах титанов научной мысли начала века, продолжают созидательный процесс формирования новой парадигмы, адекватной постиндустриальному обществу XXI в. Пока этот процесс во многом латентный, подспудный, немногие его замечают и оценивают, особенно за рубежом. Но процесс взрыва научного творчества, смены научных парадигм уже активно идет, его не остановить.

Почему снова в России? Опять-таки это не случайность, а закономерность. Россия вновь оказалась в эпицентре противоречий переходной эпохи от индустриального к постиндустриальному обществу, от чувственного к интегральному социокультурному строю. А взрыв научного творчества является эхом взрыва противоречий в обществе. Кроме того, здесь были подавлены, но не уничтожены глубокие корни предшествующего взрыва в начале XX в., что детонировало прорыв конца века. Наконец, следует учитывать специфику российского менталитета, склонность к абстрактному мышлению и творческому поиску, обширную образовательную базу. Такой взрыв не мог инициироваться ни на самодовольном Западе, празднующем кажущееся ему окончательным торжество утверждения в мире своего социального порядка и адекватной ему научной парадигмы, ни на поднимающемся Востоке, сочетающем чрезмерные высоты идеационального (сверхчувственного) строя с прагматическим устремлением к модернизации по западному образцу.

В силу всех этих причин в России (причем, как это и предвидел Томас Кун, вне рамок пока еще преобладающей традиционной, официально признанной науки) идет активный творческий процесс формирования постиндустриальной парадигмы обществоведения – составной части великой научной революции, которая завершится через несколько десятилетий утверждением новой картины радикально изменившегося мира.

Н.Д. Кондратьев, как и П.А. Сорокин, принадлежал к числу главных действующих лиц взрыва научного творчества первой трети XX в. Чем объяснить, что простой крестьянский паренек из российской глубинки смог занять эту почетную позицию в истории научной мысли?

Если внимательно посмотреть на приведенный выше список лидеров взрыва научного творчества в России начала прошлого века, то можно отметить интересную тенденцию: почти все они произошли не из российских столиц – Санкт-Петербурга или Москвы, а из провинции : И.П. Павлов – родом из Рязани, Н.И. Вавилов – из Саратова, A.A. Богданов – из Гродненской губернии, H.A. Бердяев – из Киева, Н.Д. Кондратьев – из Костромской губернии, П.А. Сорокин – из Вологодской ; расцвет творчества К.Э. Циолковского приходится на Калугу, там же начинал свой творческий путь А.Л. Чижевский (лишь В.И. Вернадский – исключение из этого правила: он родился в Петербурге). И потом, подобно Ломоносову, с котомкой знаний и жаждой творчества они пришли в столицы, чтобы стать там во главе научного переворота, обрести мировую славу.

Судьба Николая Дмитриевича Кондратьева типична для этого поколения талантов. (4. С. 7-20; 5. С. 66-125). Родился он 4 (17) марта 1892 г., в многодетной крестьянской семье в деревне Галуевская Кинешемского уезда Костромской губернии (ныне Вичугский район Ивановской области). Как большинство крестьянских детей, закончил церковно-приходскую школу в соседнем селе Хренове. В Хреновской церковной учительской школе познакомился и сдружился с Питиримом Сорокиным. Пытливый юноша быстро увлекается революционными идеями, примыкает к эсерам, дважды попадает в Кинешемскую тюрьму и уезжает в Умань, где учится в училище садоводства и земледелия, подрабатывает себе на жизнь. В 1908 г. вслед за Питиримом Сорокиным устремляется в Петербург. Подучившись в образовательных курсах A.C. Черняева, сдает экзамены на аттестат зрелости (экстерном), поступает в 1909 г. в психоневрологический институт (где преподавал М.М. Ковалевский), а в 1911 г. вместе с Питиримом Сорокиным переводится на юридический факультет Петербургского университета.

Это был переломный момент в его творческом пути. В Петербургском университете того времени был центр научной мысли России – один из крупнейших в мире. Среди его наставников – М.М. Ковалевский, M.И. Туган-Барановский, A.C. Лаипо- Данилевский, Л.И. Петражицкий, В.В. Святловский и многие другие. За четыре года Н.Д. Кондратьев с блеском окончил университетский курс и был оставлен для подготовки к профессорскому званию по кафедре политической экономии и статистики. Уже в 1915 г. он публикует первую свою монографию ( на 446 стр.) "Развитие хозяйства Кинешемского земства Костромской губернии: социально-экономический и финансовый очерк", получившую благожелательные рецензии. Но революции 1917 г. сметали все карты. Н.Д. Кондратьев активно включается в деятельность партии эсеров, назначается заместителем председателя Государственной продовольственной комиссии, избирается членом исполкома Совета крестьянских депутатов, работает заместителем председателя Главного земельного комитета и Экономического совета при Временном правительстве, в октябре 1917 г. назначается товарищем (заместителем) министра продовольствия.

Н.Д. Кондратьев был избран депутатом Учредительного собрания от Костромской губернии (по списку партии эсеров). Напомним, что ему в 1917 г. было всего 25 лет.

В начале 1918 г. И.Д. Кондратьев переехал в Москву, где преподаст сперва в Московском народном университете Шанянского, а затем в Петровской сельскохозяйственной академии. Здесь в 1920 г. он создает и возглавляет знаменитый Конъюнктурный институт – один из лучших, плодотворнейших научных учреждений в мире того времени. Его конъюнктурные наблюдения и индексы, публикуемые научные труды прокладывали новые пути глубокого анализа экономической динамики, получили широкое признание как в стране, так и за рубежом.

Краткий период – с 1922 г. но 1928 г. – были гадами творческого взлета ученого. Один за другим выходят в свет труды, содержащие принципиально новые идеи и концепции: в 1922 г. – монографии "Мировое хозяйство и его конъюнктуры во время и после войны" (258 с.) и "Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции" (350 с.); в 1923 г. – брошюры "Мировой хлебный рынок и перспективы нашего хлебного экспорта" (52 с.) и "М.И. Туган-Барановский" (125 с.); в 1924 г. брошюра "Об основах перспективного плана развития сельского и лесного хозяйства" (87 с.) и доклад " К вопросу о понятиях экономической статики, динамики и конъюнктуры" (23 с.); в 1925 г.. – статья "Большие циклы конъюнктуры" (52 с.), доклад "Основы перспективного плана развития сельского и лесного хозяйства" (29 с.) и статья "Современное состояние народнохозяйственной конъюнктуры в свете взаимоотношений индустрии и сельского хозяйства" (27 с.); в 1926 г. – доклад "Мировое хозяйство, 1919-1925 гг.: современное положение и основные тенденции развития" (33 с.) и программная статья "Проблема предвидения" (42 с.); в 1927 г. – статьи "Критические заметки о плане развития народного хозяйства" (33 с.) и "План и предвидение" (34 с.); в 1928 г. – "Большие циклы конъюнктуры" (доклад и заключительное слово на дискуссии) и большая статья (на 85 с.) – "Динамика цен промышленных и сельскохозяйственных товаров (к вопросу о теории относительной динамики и конъюнктуры)". Даже из этого краткого перечня видно, насколько разносторонним и интенсивным был научный поиск Н.Д. Кондратьева.

Причем совершался этот поиск в обстановке политических преследований и арестов, которые закончились арестом и помещением в Бутырскую тюрьму 19 июня 1930 г. (вместе с A.B. Чаяновым, Л.Н. Юровским и другими крупными экономистами). Сталин требовал расстрела лидеров надуманной "Трудовой крестьянской партии". Процесс завершился приговором в январе 1932 г. к восьми годам лишения свободы и высылкой в Суздальский политизолятор (Спас-Евфимиев монастырь, где в 2001 г. открыт музей политической тюрьмы, видное место в экспозиции которого принадлежит Н.Д. Кондратьеву).

Однако и в заключении ученый продолжал интенсивно трудиться. В Бутырской тюрьме он написал рукопись, которая была передама жене и издана только в 1991 г. под названием "Основные проблемы экономической статики и динамики, Предварительный эскиз" (567 с.; 6). Едва освоившись в Суздальском политизоляторе, он приступает к реализации грандиозного замысла – системному изложению новой теории. В письме жене от 7.03.34 он пишет: "Читаю полученные книги, занимаюсь математикой и продолжаю писать книгу о тренде. Эта проблема имеет ближайшее отношение развития человечества в отношении экономического благосостояния в длительной перспективе. Выводы, к которым я прихожу, во многих отношениях неожиданны для меня самого и очень минорны... Результаты ее, если бы они увидели когда-либо свет, вызовут, вероятно, еще больший шторм, чем другие мои работы" (Там же. С. 510).

Намечена программа дальнейшей многолетней работы (письмо от 7.11.34): "Как только кончу эту книгу, начну книгу о больших колебаниях, план которой и содержание для меня уже вполне ясны. Затем буду писать книгу о малых циклах и кризисах. После этого вернусь к вводной общеметодологической части, которую в черновиках передал тебе. И наконец, закончу все пятой книгой по синтетической теории социально-экономической генетики или развития. Впрочем, все это планы, для которых нужны силы, душевное спокойствие и вера. Поэтому планы могут остаться только планами" (Там же. С. 520). Дурное предчувствие не обмануло ученого. Он сумел вчерне закончить только основную часть первой книги, но рукопись до сих пор не обнаружена. Вероятно, она уничтожена.

Из суздальского периода, кроме писем, известна и опубликована только небольшая рукопись о макромодели экономической динамики (4. С. 412-414). Н.Д. Кондратьев высоко оценил полученный результат. В письме от 11.07.34 он отмечал: "Я склонен думать, что составление и решение упомянутых уравнений представляет собой в полном смысле слова открытие, которое позволяет построить совершенно новый, в высшей степени увлекательный и важный раздел теоретической экономики, и притом на строгих и точных основаниях. Мне удалось получить чрезвычайно простую формулу, которая позволяет, если даны какие-либо две основные величины, характеризующие состояние и изменение народного хозяйства во времени, например количество самодеятельного населения и сумма национального капитала, достаточно точно путем простого вычисления определять (и предсказывать изменения) все другие основные величины хозяйства, т.е. народный доход, заработную плату, процент, производство средств производство и средств потребления, производительность труда и т.д." (7. С. 515). Остается удивляться, почему современные экономисты и математики до сих пор не включили эту модель в арсенал средств экономического анализа и прогноза.

Н.Д. Кондратьев гордился тем, что его труды широко известны в мире, его прогнозы сбываются; тем горче было осознание принудительного отрыва от творческой работы. Он писал 11.04.34: "Объективно говоря, я и сам, следя отсюда, из тюрьмы, за ходом мирового экономического развития (поскольку до меня доходят некоторые данные прессы), считаю, что некоторые высказанные мною идеи и основанные на них прогнозы получили жизненную проверку и, по-видимому, вошли в фонд признанных положений... Прошло уже четыре года, как я лишен возможности продолжать свою научную работу. Четыре года, как я поставлен в обстановку отупляющего однообразия, расшатывающего физическое моральное здоровье. Строго говоря, для дальнейшей научной работы я считаю себя погибшим. Все те новые и, может быть, объективно небезынтересные мысли, которые у меня были и возникли, постепенно предаются погребению... Самая обесцененная ценность теперь – это человеческая жизнь и мысль" (Там же. С. 512-513).

Здоровье Н.Д. Кондратьева угасало, творческая работа, составлявшая смысл его жизни, прекратилась. Точка была поставлена 17 сентября 1938 г., когда Военная коллегия Верховного Суда приговорила его к расстрелу. В этот же день его не стало.

Судьбы "поколения талантов", Ломоносовых XX в. сложились по-разному. Одних, как и Н.Д. Кондратьева, расстреляли (A.B. Чаянова, В.А. Базарова, Л.И. Юровского и др.). Другие уехали за границу, где достойно представляли российскую научную мысль (П.А. Сорокин, H.A. Бердяев, С.Н. Булгаков и др.). Третьи остались в стране, по были лишены возможности свободно публиковать свои новаторские идеи (В.И. Вернадский, К.Э. Циолковский, А.Л. Чижевский и др.).

Однако за рубежом интерес к научному наследию Н.Д. Кондратьева не угасал. В 1926 г. в Германии была издана его статья по длинным волнам конъюнктуры; в 1927 г. – о проблеме предвидения; в 1928 г. – о динамике цен промышленных и сельскохозяйственных товаров. На английском языке книга по длинным волнам конъюнктуры издавалась в 1935, 1946, 1973, 1976, 1979, 1984 гг.; на испанском – в 1946 г., болгарском – в 1996 г., японском – в 1987 г. В 1998 г. в Лондоне издан четырехтомник трудов Н.Д. Кондратьева. Еще в 1929 г. У. Митчелл в монографии "Экономические циклы" посвятил несколько одобрительных страниц работе Н.Д. Кондратьева по длинным волнам (8. С. 231-235), отметив, что эти исследования "открывают манящие перспективы для будущей работы" (Там же. С. 2234). Идеи Н.Д. Кондратьева были поддержаны и развиты в двухтомнике Йозефа Шумистера "Экономические циклы" (1939), где длинноволновые колебания названы циклами Кондратьева (9); иногда их даже называют К-циклами, Значение Кондратьевских циклов в историческом процессе признавал крупнейший историк XX в. Фернан Бродель (10. С. 76-77).

В последней четверти XX в., под влиянием мирового кризиса начала 70-х годов (в связи с переходом к пятому Кондратьевскому циклу), вновь вспыхнул интерес к теории больших циклов конъюнктуры – сперва за рубежом, а затем и в России. В 1975 г. в ФРГ опубликована книга молодого немецкого экономиста Гсрхарда Мента "Технологический пат: инновации преодолевают депрессию" (11), в которой на основе статистики изобретений и инноваций подтверждается истинность теории Н.Д. Кондратьева; книга вскоре была переиздана в Германии (1977), переведена и издана в США. Последовал поток монографий, журнальных статей и научных конференций по проблеме длинных волн экономической динамики, основываясь на идеях Н.Д. Кондратьева. Международный институт прикладных системных исследований провел ряд международных конференций по этой проблеме – в Сиене (Италия), Веймаре (ГДР), Монпелье (Франция), Новосибирске.

Эта волна докатилась и до России. В 1984 г. вышла в свет монография (вскоре изданная в Берлине и Братиславе) "Закономерности научно-технического прогресса и их планомерное использование" (12); в ней была дана оценка вклада Н.Д. Кондратьева в теорию цикличного развития. Эти идеи были развиты в монографиях 1988 г. (13) и в книге но истории цивилизаций, вышедшей в свет двумя изданиями – D 1995 г. и 1997 г. (14). С 1988 г. ежегодно проходят междисциплинарные дискуссии по проблемам теории цикличной динамики и прогнозирования, развивающие идеи Н.Д. Кондратьева. Состоялось уже 15 таких дискуссий.

В 1992 г. исполнилось 100 лет со дня рождения Н.Д. Кондратьева. Этой дате были посвящены постановление Совета Министров СССР от 30 ноября 1990 г. и Международная научная конференция и Москве и Санкт-Петербурге, в которой приняли участие многие российские и зарубежные ученые (17-21 марта 1992 г.). На конференции создан Международный фонд Н.Д. Кондратьева, президентом которого избран академик РАН Л.И. Абалкин. Возглавляемая им комиссия РАН по научному наследию Н.Д. Кондратьева организовала издание основных трудов Н.Д. Кондратьева: "Проблемы экономической динамики" (4), "Основные проблемы экономической статики и динамики" (6), "Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции" (17), "Избранные сочинения" (7), "Особое мнение" в двух книгах (16).

С 1992 г. раз в три года проходят международные Кондратьевские конференции, на которых обсуждаются актуальные проблемы социально-экономической динамики в свете идей Н.Д. Кондратьева. На конференциях, начиная с 1995 г., по итогам международного конкурса вручаются золотые, серебряные и бронзовые медали Н.Д. Кондратьева за вклад в развитие общественных наук трем российским и трем зарубежным ученым. С 1993 г. ежегодно проводятся Кондратьевские чтения. В 1999 г. на Международном научном симпозиуме, посвященном 110-летию со дня рождения Питирима Сорокина, был создан Международный институт Питирима Сорокина-Николая Кондратьева.

Все это свидетельствует о новой взрывной волне научного творчества, наблюдающейся в России с 90-х годов XX в. Это дало основание сделать вывод о формировании современной школы русского циклизма, развивающей идеи Н.Д. Кондратьева, П.А. Сорокина и других ученых "поколения талантов" первой трети XX в. Этот вывод был обоснован в монографиях "Циклы. Кризисы. Прогнозы" (1999) и "Русский циклизм: новое видение прошлого и будущего" (опубликована в США в 1999).

Таким образом, краеугольные камни новой парадигмы обществоведения, заложенные Н.Д. Кондратьевым, его друзьями и соратниками в 20-е годы, теперь дают дружные всходы и формируют новое видение мира. Ломоносовы XX в. не зря пришли в науку.

2. Большие циклы конъюнктуры

Остановимся теперь вкратце на двух основных направлениях исследований, где Н.Д. Кондратьев внес наибольший вклад в отечественную и мировую науку: теория больших циклов конъюнктуры; новая парадигма предвидения и методология перспективного планирования.

Мировое лидерство Н.Д. Кондратьева в разработке теории больших циклов конъюнктуры (длинных волн экономической динамики) общепризнанно в мире. Хотя голландский экономист ван Гельдерен выдвинул идею о существовании "больших циклов" продолжительностью около 60 лет, а С. де Вольф в 1924 г. статистически подтвердил эту идею, однако Н.Д. Кондратьев, не зная об этих работах, самостоятельно теоретически и статистически доказал наличие долгосрочных конъюнктурных колебаний продолжительностью 55-65 лет. Причем опубликовал он эти выводы не в 1925 г., как до сих пор считалось, а в 1922 г., в монографии "Мировое хозяйство и его конъюнктуры во время и после войны", изданной небольшим тиражом в Вологде и мало кому известной. В статьях 1923 г. и 1925 г., в докладе па дискуссии в Институте экономики в 1926 г. (опубликованном в 1928 г.) и в обширной статье 1928 г. "Динамика цен промышленных и сельскохозяйственных товаров (к вопросу о теории относительной динамики и конъюнктуры)" он развил, теоретически аргументировал и статистически доказал основные положения новой теории. За прошедшие с тех пор десятилетия по этой проблеме опубликованы сотни книг и статей сторонников и противников этой теории, но ее основные положения остаются незыблемыми. Изложим вкратце эти положения.

1. Н.Д. Кондратьев вводит понятие больших циклов конъюнктуры как экономической категории, раскрывает ее содержание и взаимосвязь с "малыми" (среднесрочными) циклами. Теория среднесрочных экономических циклов и периодических кризисов разработана еще в XIX в. и широко известна; ей посвятили свои исследования десятки крупных ученых. Н.Д. Кондратьев отмечает, что морфология, последовательность и симптомы развития, методы изучения среднесрочных циклов достаточно исследованы. "В настоящее время теория циклов и кризисов вплотную подошла уже к проблеме прогноза их хода" (7. С. 25). Ученый устремляет свое внимание к "научной нише" – долгосрочным периодическим колебаниям конъюнктуры: "Есть основания думать, что существуют также большие циклы динамики капиталистического хозяйства – со средней продолжительностью около 50 лет" (Там же. С. 26). Как добросовестный исследователь, он проверяет эту гипотезу статистически на основе изучения долгосрочной динамики основных параметров экономической конъюнктуры – среднего уровня товарных цен; процента на капитал; заработной платы; оборота внешней торговли; добычи и потребления угля; производства чугуна и свинца. Н.Д. Кондратьев признает не всегда достаточную сопоставимость этих данных и ограниченность периода наблюдения (с конца XVIII в.). Тем не менее, уже в книге 1922 г. четко формулируются представления о больших циклах, обнимающих около 50 лет: с 1789 г. по 1849 г. (с пиком в 1809 г.); с 1849 г. По 1896 г. (с повышательной волной до 1893 г.); "с 1896 г. мировое хозяйство вступило в новый блестящий период повышательных конъюнктур большого цикла" (17. С. 242) – вплоть до кризиса 1920 г., вслед за чем начинается понижательная волна большого цикла. Тогда же Н.Д. Кондратьев сформулировал прогноз: "Подъемы малых циклов наступающего периода будут лишены той интенсивности, какой они обладают в период повышательной волны большого цикла. Наоборот, кризисы наступающего периода обещают быть более резкими, а депрессии малых циклов более длительными" (Там же. С. 257). Глубочайший мировой кризис 1929-1933 гг. и последовавшее за ним не очень интенсивное оживление подтвердили правильность этого прогноза.

Вновь обращается Н.Д. Кондратьев к проблеме больших циклов конъюнктуры в 1923 г., в статье "Мировой хлебный рынок и перспективы нашего хлебного экспорта" (16. Км. 1. С. 206-243). Он опровергает позицию В. Крукса о неизбежном падении обеспеченности человечества продовольствием и показывает, что его оценки основаны на данных эпохи низкой конъюнктуры, не учитывают влияние технического и экономического прогресса на природу. С 1890 по 1912 гг., в период повышательной конъюнктуры, при росте населения мира на 716 6-7% посевная площадь пшеницы выросла на 20%, а сбор свыше чем на 40% (Там же. С. 209).

Динамика конъюнктур как сельскохозяйственного, так и промышленного рынков не линейна, а циклична. Наряду с промышленным циклом наблюдаются большие циклы (40-50 лет). Их причины "лежат в цикличности действия накопляющегося основного общественного капитала и его размещения, и, соответственно, в цикличности развития и перераспределения производительных сил" (Там же. С. 210). Наблюдаются повышательные и понижательные волны больших циклов: "Большие циклы конъюнктур, на фоне которых протекают малые циклы, обусловливаются процессами радикального перераспределения накопленных и накопляющихся капиталов, выражающимися внешне в глубоких реформах индустрии и революции техники, в привлечении новых территорий, в подготовке новых кадров квалифицированного труда" (Там же. С. 211). Н.Д. Кондратьев оспаривает позицию Л.Д. Троцкого, отрицавшего большие циклы конъюнктуры как обусловленные внешними факторами экономического развития, и показывает, что большие циклы, как и малые, вызваны внутренней динамикой капиталистических сил.

Следует отметить два момента, которые отсутствуют в других работах Н.Д. Кондратьева по большим циклам конъюнктуры. Во-первых, эти циклы увязываются с "подготовкой новых кадров квалифицированного труда". Действительно, широкое распространение поколений техники нового технологического уклада, лежащего в основе Кондратьевских циклов, радикальные изменения в условиях и организации производства требуют нового уровня квалификации труда и приводят к перевороту, революции в образовании. Взаимосвязь научно-технических, экономических и образовательных циклах раскрыта уже в наши дни (12. § 2.1 и 13, гл. 7).

Во-вторых, исследована динамика земельной ренты ( в том числе мировой сельскохозяйственной и транспортной ренты) на разных фазах большого цикла. Период повышательной волны второго цикла сопровождался повышением товарных цен и увеличением ренты: "Высокая расценка продуктов сельского хозяйства на мировом рынке и низкая стоимость производства их в странах интенсивного земледелия при удешевлении стоимости перевозки обеспечивали этим странам высокую дифференциальную ренту и толкали их на путь стремительного роста сельскохозяйственного производства и экспорта" (16. Кн. 1. С. 212-213). На понижательной волне большого цикла (до 90-х годов XIX в.) наблюдаются обратные тенденции, после чего в начале XX в. вновь повышались цены и расширялся экспорт, особенно новых заокеанских стран. "С 1920 г. начал развиваться общий мировой экономический кризис относительного перепроизводства. Он глубочайшим образом затронул и сельское хозяйство" (Там же. С. 221), привел к падению цен в ряде стран ниже издержек, сокращению экспорта. И тем не менее уровень внутренних цен на хлебные продукты в России оказался значительно ниже, чем в зарубежных странах, и перспективы хлебного экспорта благоприятны для России, несмотря на высокие транспортные и организационные расходы (Там же. С. 236-237).

Проблема влияния больших циклов конъюнктуры (как и среднесрочных циклов) на массу и норму ренты – как внутренней ( в рамках национального рынка), так и мировой – остается до сих пор практически не исследованной. В предварительном порядке можно сказать, что на понижательной волне Кондратьевского цикла, при высоких темпах роста производства, освоении и распространении новых высокоэффективных поколений техники и технологий, масса природной ренты (сельскохозяйственной, горной, лесной, транспортной, туристической и т.д.) имеет общую тенденцию к росту как в национальной, так и в мировой экономике. На понижательной волне темпы роста производства и снижения издержек замедляются, а в периоды кризисов становятся отрицательными, на что не могут не реагировать норма и масса природной ренты. Происходит перестройка ее внутренней структуры – как по товарам, так и по странам. Вместе с падением доли сельского хозяйства и добывающей промышленности в структуре производства и экспорта возрастает масса и доля квазиренты (особенно технологической) – сверхприбыли, присваиваемой поставщиками на внутренний рынок и экспортерами высокорентабельных товаров в период распространения базисных инноваций, "снятия урожая плодов" технологического переворота. Эти вопросы будут детально исследованы в научном докладе для Римского клуба "Рента и квазирента в глобально-цивилизационном измерении", к подготовке которого приступил Международный институт Питирима Сорокина-Николая Кондратьева.

В работе 1925 г. Н.Д. Кондратьев вновь обращается к хронологическим рамкам больших циклов и определяет их более осторожно (7. С. 45): первый цикл – повышательная волна с конца 80-х – начала 90-х годов до 1810-1817 гг., понижательная – до 1844-1851 гг.; второй цикл – повышательная волна до 1870-1875 гг,, понижательная – до 1890-1896; третий цикл – повышательная волна до 1914-1920 гг., вслед за чем начинается понижательная волна большого цикла.

Н.Д. Кондратьев отмечает, что большие циклы по-разному отражаются на динамике различных показателей и синхронизируются в ведущих странах: "Установленные выше большие циклы важнейших элементов экономической жизни имеют международный характер" (Там же. С. 46).

2. Анализируя объективные основы больших циклов конъюнктуры, Н.Д. Кондратьев ищет их причины в процессе воспроизводства, в периодическом обновлении основных фондов в результате технологических переворотов, в освоении значительных технических изобретений и открытий. Он отмечает, что направления и интенсивность научно-технических открытий и изобретений являются функцией запросов практической действительности и предшествующего развития науки и техники (Там же. С. 62). Однако для их широкого практического использования нужны экономические условия: "Научно-технические изобретения могут быть, но могут оставаться недейственными, пока не появятся необходимые экономические условия для их реализации... Самое развитие техники включено в закономерный процесс экономической динамики" (Там же. С. 63).

Исследовав динамику крупных инноваций за полтора столетия, Н.Д. Кондратьев пришел к выводу: "В течение примерно двух – двух с половиной десятилетий перед началом повышательной волны большого цикла наблюдается оживление в сфере технических изобретений. Широкое применение этих изобретений в сфере промышленной практики, связанное, несомненно, с реорганизацией производственных отношений, совпадает с началом повышательной волны больших циклов" (Там же. С. 54). Эти положения легли в основу теории инноваций, разработанной Йозефом Шумистером (9) и развитой Герхардом Меншем (11).

В российских работах 90-х годов (18; 19. Гл. 4) показано, что материально-технической основой смены Кондратьевских циклов (больших циклов конъюнктуры) является смена преобладающих технологических укладов, определяющих уровень конкурентоспособности продукции и реализующих кластер базисных инноваций. Со времени промышленной революции до конца XX в. сменили друг друга пять технологических укладов; в 10-20-е годы XXI в. придет время шестого уклада.

3. Н.Д. Кондратьев исследовал механизм взаимовлияния больших и средних циклов конъюнктуры: "Большие циклы экономической конъюнктуры выявляются в том же едином процессе динамики экономического развития, в котором выявляются и средние циклы с их фазами подъема, кризиса и депрессии. Средние циклы поэтому как бы нанизываются на волны больших циклов...

Средние циклы, приходящиеся на понижательный период большого цикла, должны характеризоваться особой длительностью и глубиной депрессии, краткостью и слабостью подъемов. Средние циклы, приходящиеся на повышательный период большого цикла, должны характеризоваться обратными чертами " (4. С. 207-208). Отсюда сделан вывод, что после кризиса 1920 г. мир вступил u понижательную волну большого цикла, наблюдается длительное депрессивное состояние мирового хозяйства, подъемы конъюнктуры имеют неустойчивый характер (Там же. С. 208). Этот вывод подтвердился экономической динамикой 20-30-х годов. Подобная тенденция наблюдалась в 60-70-х гг., с переходом к понижательной волне четвертого Кондратьевского цикла. Глубокие мировые экономические кризисы на завершающей стадии понижательной волны Кондратьевских циклон регулярно повторяются каждые 40-50 лет.

Можно ожидать такого кризиса и в 20-е годы XXI в., в завершение начавшейся понижательной волны пятого Кондратьевского цикла.

Учитывая, что Н.Д. Кондратьев признавал наличие и малых циклов со средней продолжительностью около 3,5 лет (7. С. 25-26), можно говорить, что им сформулирована целостная картина цикличной динамики экономики на основе сочетания циклов разной длительности. Закономерность мультицикличной экономической динамики сохраняется и в наши дни, хотя ее неоднократно объявляли ушедшей в прошлое, провозглашали переход к бескризисному развитию. И каждый раз, когда "девятый вал" кризисной смены технологических укладов и Кондратьевских циклов обрушивается на мировое рыночное хозяйство, вспыхивает интерес к учению Н.Д. Кондратьева о больших циклах конъюнктуры. Так было после кризиса 1929-1933 гг., создавшего базу для перехода к четвертому Кондратьевскому циклу – и послужившего импульсом для фундаментального двухтомного труда Йозефа Шумпетера "Экономические циклы" (1939), в котором длинные волны были названы Кондратьевскими циклами и включены в общий ритм цикличной экономической динамики. Так было вскоре после кризиса начала 70-х годов, когда появилась монография молодого немецкого ученого Герхарда Мента "Технологический пат: инновации преодолевают депрессию " (1975), убедительно доказавшая истинность идей Н.Д. Кондратьева и Йозефа Шумпетера и давшая толчок к большому числу монографий, статей и международных научных конференций по длинным волнам экономической динамики. Так будет, вероятно, и в 10-20-е годы XXI в., когда мировое хозяйство вновь будет потрясено судорогами рождения очередного Кондратьевского цикла.

4. Н.Д. Кондратьев фундаментально исследовал большие волны в динамике цен промышленных и сельскохозяйственных товаров – в последней крупной работе, опубликованной при его жизни (16. Км. 2). Отмечая, что теория конъюнктуры сосредоточила свое внимание на проблеме общего ритма экономической динамики, общих подъемов, кризисов и упадков народного хозяйства в процессе его развития (Там же. С. 225), он вводит понятие относительной конъюнктуры – колебания в состоянии определённых отраслей и сфер хозяйства по сравнению с состоянием других отраслей и сфер его (Там же. С. 227). С этой точки зрения он исследует дифференцированное движение товарных цен промышленных и сельскохозяйственных товаров в Англии и США за длительный период (с конца XVIII в.) и приходит к следующим выводам.

• В движении абсолютного уровня цен как промышленных, так и сельскохозяйственных товаров отчетливо проявляются длинноволновые колебания как составная часть больших циклов конъюнктуры: "большие волны в движении цен представляют из себя только одну составную часть общих длительных колебаний в динамике народного хозяйства" (Там же. С. 262). Сами эти колебания связаны с неравномерностью расширения основных капитальных благ: "Расширение фонда этих капитальных благ совершается неравномерно. Существование больших волн конъюнктуры и связано с механизмом расширения фондов именно этих благ. Причем период усиленного строительства их совпадает с повышательной волной, а период затишья этого строительства – с понижательной волной большого цикла" (Там же. С. 263). Здесь отчетливо выражен воспроизводственный подход к обоснованию больших циклов конъюнктуры, их инвестиционной составляющей.

• Общей тенденцией движения цен в XIX и начале XX вв. является снижение их абсолютного уровня, что обусловлено прогрессом техники (включая усовершенствование орудий труда, средств сообщения, организации предприятий) и связанным с ним ростом производительности труда, уменьшением издержек производства (Там же. С. 246, 253-254). Одновременно наблюдается тенденция относительного удорожания сельскохозяйственных товаров по сравнению с промышленными, поскольку процесс роста производительности труда и снижения издержек производства Б сельском хозяйстве идет медленнее, чем в промышленности (Там же. С. 278-279), Можно говорить о закономерности абсолютного и относительного удешевления техники (12. Гл. 3; 13. Гл. 5); действие этой закономерности, особенно во второй половине XX в., затушевывается инфляционными волнами.

• Покупательная сила сельскохозяйственных товаров подчинена ритму больших и малых циклов. При этом наблюдается общая тенденция относительного удорожания этих товаров по сравнению с промышленными, обусловленная более низкими темпами роста производительности труда в сельском хозяйстве: "Хотя в XIX-XX вв. производительность труда в сельском хозяйстве в общем и повышается, а издержки его производства понижаются, но этот процесс в сельском хозяйстве идет медленнее, чем в промышленности" (16. Кн. 2. С. 279). В динамике соотношения покупательной силы сельскохозяйственных и промышленных товаров также наблюдаются длинноволновые колебания (Там же. С. 291).

Еще раньше, в статье 1925 г. "Большие циклы конъюнктуры", И.Д. Кондратьев отмечал как общую тенденцию ("эмпирическую правильность"), что понижательные волны больших циклов сопровождаются длительной депрессией сельского хозяйства, что ведет к падению цен сельскохозяйственных товаров и размеров земельной ренты (7. С. 56-59).

5. Большое значение имеет вывод Н.Д. Кондратьева, подтвержденный анализом исторических фактов: "Периоды повышательных воли больших циклов, как правило, значительно богаче крупными социальными потрясениями и переворотами в жизни общества (революции, войны), чем периоды понижательных волн" ( Там же. С. 55). Из приведенного в статье перечня таких социальных потрясений следует, что на повышательную волну первого цикла их приходилось 18, на понижательную – 5; для второго большого цикла – соответственно 18 и 4; па повышательную волну третьего цикла – 22 (Там же. С. 55-56).

Следовательно, Кондратьевские циклы характеризуют не только экономическую, но и социально-политическую динамику. Это отмечал и Фернан Бродель, увязывая циклы Кондратьева с вековой тенденцией и относя время их появления на несколько столетий раньше: "Если сложить два этих движения – вековую тенденцию и цикл Кондратьева – то мы будем располагать "музыкой" долгосрочной конъюнктуры, звучащей на два голоса... Циклы Кондратьева, в противоположность тому, что не раз утверждали, появились на европейском театре не в 1791 г., а на несколько столетий раньше. Добавляя свои движения к подъему или спаду вековой тенденции, циклы Кондратьева усиливали или смягчали ее" (10. С. 76).

К сказанному следовало бы добавить, что в переходные периоды при смене цивилизационных, сверхдолгосрочных циклов общество как система (и экономика как его подсистема) становится неустойчивым, усиливается хаотичность в динамике, наблюдается волна кризисов, войн, революций, иных социальных потрясений. Так было и конце XVIII – начале XIX вв., в период 1830-1848 гг., в 70-с годы XIX в., в 1913-1920, 1929-1953 и 1939-1945 гг. Переход к пятому Кондратьевскому циклу ограничился мировым экономическим кризисом: в 1971-1975 гг. в "Хронике человечества" отмечено 78 исторических событий против 79 в 1966-1970, 94 в 1961-1965 и 85 в 1956-1960 гг. Однако уже в 1981-1985 гг., с началом повышательной волны пятого Кондратьевского цикла, число событий выросло до 104, в следующие два пятилетия – до 271 и 390 (20). Ожидавшееся успокоение на рубеже веков не наступило, – напротив, с первых лет нового столетия политическая нестабильность и число значительных исторических событий возросли. Остается надеяться, что наступившая понижательная волна пятого Кондратьевского цикла изменит эту тенденцию.

Из сказанного выше следует общий вывод, что теория больших циклов конъюнктуры, разработанная Н.Д. Кондратьевым, – это не продолжение и углубление индустриальной парадигмы обществоведения, а принципиально новый подход, поворот в динамике научного познания, открывающий новые горизонты в познании закономерноцикличной динамики общества, краеугольный камень в фундаменте постиндустриальной парадигмы, время достройки и развертывания которой пришло в конце XX – начале XXI вв. как непременного элемента современной великой научной революции, становления новой картины циклично-генетически развивающегося мира. Конечно, этот камень не охватывал весь фундамент, – вместе с Н.Д. Кондратьевым его закладывали П.А. Сорокин и другие мыслители "поколения талантов", а здание достраивают немало научных школ конца XX – начала XXI вв. Но одно несомненно: без такой кардинальной перестройки всей системы научных знаний человечество не сможет справиться с тем девятым валом угроз и противоречий, которые обрушились на него в начале нового столетия.

3. Теория предвидения и методология перспективного планирования

Значение научного наследия Н.Д. Кондратьева не сводится к тому, что он открыл закономерности цикличной динамики и подошел к формулированию основ социогенетики. Поколение талантов первой трети XX в. не ограничивалось научным творчеством, умозрительным обобщением. Оно стремилось преобразовать мир на основе использования открытых закономерностей и тенденций. Н.Д. Кондратьев, П.А. Сорокин, В.И. Вернадский находились в гуще революционных событий 1917 г. и в последующие годы, отойдя от непосредственного участия в политической борьбе, сконцентрировали свой талант на выработке методологии применения полученных научных выводов.

В этом плане представляет чрезвычайный интерес в период трансформации общества конца XX – начала XXI вв, обратиться к выработанной Н.Д. Кондратьевым теории предвидения и методологии перспективного планирования. Будем рассматривать полученные им результаты не в хронологической, а в логической последовательности.

1. Познание закономерностей развития общества – исходный пункт для теории предвидения будущего. Здесь возможны три взаимно исключающих подхода. Если считать, что экономические и исторические события совершаются по субъективным, непредсказуемым решениям людей, являющихся неповторимыми индивидами, – тогда предвидение развития общества лишено смысла, является гаданием на кофейной гуще. Именно такой позиции придерживался С.Н. Булгаков: "Тезис о невозможности установления исторических законов и предсказаний доказан... совершенно неопровержимо... Причиной принципиальной невозможности исторических предсказаний, помимо того, что история имеет дело с индивидуальными событиями, не повторяющимися во всей индивидуальной сложности, является еще и то, что ход истории обуславливается не только известными уже нам социологическими причинами, общими условиями исторического развития, но и деятельностью личностей. Между тем, каждая историческая личность... есть нечто абсолютно новое в истории, не поддающееся никакому предвидению" (21. С. 271-272).

Противоположная точка зрения – абсолютный детерминизм в его разновидностях: развитие общества предопределено либо божественными установлениями (теология), либо законами природы ( И. Кант), либо состоянием и развитием материальных производительных сил (Г.В. Плеханов), либо расположением светил в небе (астрология).

Однако наиболее близка к истине третья позиция, к которой принадлежит Н.Д. Кондратьев: объективные законы развития общества существуют, они предопределяют его общую динамику, но это не исключает известную свободу выбора возможных альтернатив и принятия решений для людей; тенденции будущего развития на основе познания этих законов предвидеть возможно, но следует принимать во внимание и альтернативные сценарии при том или ином соотношении факторов динамики и случайных событий.

Проблема закономерностей социально- экономической динамики исследуется Н.Д. Кондратьевым как в его ранней работе "Основные учения о законах развития общественной жизни" (7. С. 84-115), так и в более развернутом, аргументированном виде – в написанной в Бутырской тюрьме рукописи, особенно в главах 7 и 9 этой рукописи (6).

Н.Д. Кондратьев исходит из того, что "с научной точки зрения все явления конкретной действительности, как она дана нам в восприятии, строго и однозначно причинно обусловлены. Однако... эта действительность, взятая в конкретном виде, бесконечно разнообразна в каждым данный момент, бесконечно изменчива во времени и потому всегда индивидуальна" ( Там же. С. 177). Задача номографической науки – изучение общего в явлениях и процессах, выявление системы и закономерностей динамики: "Наука выявляет общую схему строения действительности и тем самым вносит систему и порядок в бесконечное многообразие индивидуальных явлений"; "формулируя законы, номографическая наука достигает высшего своего познавательного торжества и законченности" (Там же. С. 185, 187). При этом выявляются законы соотношения (статики) и законы изменения (динамики). Проявление этих законов связано с большим числом случайностей и находит проявление в законе больших чисел (Там же. С. 201).

Особенности действия закономерностей в обществе не только в многообразии действующих здесь факторов и случайных колебаний, но и в том, что эти закономерности меняются с развитием общества: "Меняется закономерность социально-экономических с изменением структурных признаков социального строя и характера человека... закономерности социально-экономической жизни по существу имеют исторический характер" (Там же. С. 220, 221). Это следует учитывать при предвидении социально-экономической динамики: "вероятность закономерного хода явлений здесь значительно ниже, а вероятность уклонения событий от закономерной линии их хода гораздо выше, чем в мире физически-химических явлений" (Там же. С. 242).

Наука не может устраниться от предвидения и проверки истинности постулатов той или иной теории. Теория "позволяет с большей или меньшей точностью и предвидеть ход действительности. Отсюда ясно, что возможность предвидения на основе теории является вместе с тем и критерием истинности теории" (Там же. С. 141).

2. Статика, динамика и генетика – основа социально-экономического предвидения. Н.Д. Кондратьев выделяет три основных раздела номографической экономической теории: статику, динамику и генетику. Статика исследует структуру и взаимодействие элементов системы в условиях равновесия. Под равновесием системы связанных и симметрично расположенных экономических элементов Н.Д. Кондратьев понимает то состояние ее, при котором и при принятых условиях она не обнаруживает внутренних тенденций к изменению элементов и их соотношений (Там же. С. 328). На статике сконцентрировано внимание различных школ политической экономии – меркантилистов, физиократов, классической школы, австрийской школы предельной полезности, математического направления, маржиналистов. Лишь историческая школа и марксизм подошли к теории динамики: "в марксизме мы находим по существу целую систему теории статики. Эта теория статики не выделена, а дана в органической связи с теорией динамики, наиболее ценной и оригинальной чертой марксовой школы является именно то, что она и только она выдвинула теорию экономической динамики" (Там же. С. 339).

Добавим: теория статики лежит в основе традиционной методологии прогнозирования, преобладающей как в России, так и за рубежом. Суть этой методологии весьма проста: на будущее переносятся тенденции, сложившиеся в прошлом и выявленные с помощью однофакторного или многофакторного анализа. Чем больше горизонт прогноза – тем длительнее ретроспектива, из которой выводятся эти тенденции. При таком подходе предвидение – не искусство и не наука, а ремесло.

Однако "в реальной действительности всегда имеет место борьба причин, которые порождают тенденции системы экономических элементов к равновесию, и причин, которые или нарушают эти тенденции, создавая новое исходное положение для возникновения новых тенденций к равновесию, или тормозят осуществление равновесия" (Там же. С. 319). Исследуя равновесие, статика не изучает того круга явлений, экономическая сущность которых состоит в отрицании равновесия, в нарушении его, – например, кризисы. (Там же. С. 324). Это является предметом более высокого уровня развития теории – динамики.

Экономическая действительность изменчива и текуча. "Статическая теория бессильна выяснить изменение уровня экономических элементов, а также механизм и направление их изменений. Вот почему наряду с ней к экономической жизни можно и должно подходить и с динамической точки зрения, т.е. мыслить ее в условиях процесса изменений"(4. С. 54). Динамическая теория "рассматривает экономические явления в процессе изменения экономических элементов и их соотношений и ищет закономерности в ходе самих изменений" (Там же. С. 55).

При этом следует различать изменения иррегулярные, возникшие под влиянием случайных, непредсказуемых событий, и закономерные, предсказуемые, которые, в свою очередь, можно подразделить на две разновидности: эволюционные (необратимые), которые при отсутствии резких посторонних пертурбационных воздействий всегда протекают в определенном и в одном и том же направлении, – волнообразные (повторимте, обратимые), которые периодически меняют свое направление, рано или поздно возвращаясь к исходному состоянию (Там же. С. 58-59).

"Народнохозяйственный процесс в целом представляется необратимым процессом перехода с одной ступени или стадии на другую" (Там же. С. 62). Однако целая группа экономических элементов, прежде всего ценностных, обнаруживают волнообразные, обратимые процессы изменений. Темп роста и развития "описывает волнообразную кривую и является сам по себе процессом обратимым" (Там же. С. 63). Именно с обратимыми процессами связывает Н.Д. Кондратьев понятие конъюнктуры. Под экономической конъюнктурой он понимает направление и степень изменения совокупных элементов народнохозяйственной жизни по сравнении с предшествующим моментом (Там же. С. 70).

Н.Д. Кондратьев подразделяет колебания конъюнктуры на иррегулярные и регулярные; последние, в свою очередь, делятся на сезонные и циклические, – "малые циклы (подъем, кризис, депрессия), захватывающие около 7-11 лет, и большие циклы, захватывающие от 40 до 50 лет" (Там же. С. 74; см. также С. 89). Экономисты изучают в основном малые циклы и сезонные колебания. "Необходимо подвергнуть тщательному анализу также и большие циклы" (Там же). Напомним, что эти положения, развивающие идеи больших циклов конъюнктуры (впервые сформулированные в книге 1922 г.), были выдвинуты в докладе в Институте экономики в марте 1924 г.

Весьма важен вывод, что "задача в изучении конъюнктуры сводится к постановке и решению проблемы прогноза ее изменения" (Там же. С. 75). Прогнозирование, основанное на учете закономерной динамики (прежде всего – волнообразно-цикличных колебаний конъюнктуры), или циклично-динамичное прогнозирование – это более высокий класс предвидения будущего, позволяющий предвидеть переход от фазы к фазе цикла и от цикла к циклу, неизбежные кризисы при смене циклов, своевременно адаптироваться к этим переменам. И хотя идеи Н.Д. Кондратьева были подхвачены, подтверждены и развиты Йозефом Шумпетером (9), Герхардом Меншем (11), другими зарубежными и современными российскими учеными (12; 14; 18; 19; 22), однако в практике прогнозирования до сих пор преобладает статический, линейно-экстраполяционный подход.

Позднее Н.Д. Кондратьев приходит к выводу, что сочетание статического и динамического подходов в анализе и прогнозе конъюнктуры недостаточно; нужно дополнить их генетическим подходом. "Современная методология экономической науки, – пишет он в 1931 г., – выделяет и стремится констатировать лишь понятия экономической статики и динамики, не зная экономической генетики" (6. С. 275). Он намеревался завершить цикл своих работ книгой по синтетической теории социально-экономической генетики или развития (Там же. С. 554). К сожалению, он не смог реализовать этот план.

Любопытно отметить, что Питирим Сорокин еще в 1919 г., разрабатывая программу преподавания социологии, предусматривал ее трехчленное деление: социальную аналитику (социальную анатомию и морфологию), т.е. статику; социальную механику, изучающую социальные силы и процессы; социальную генетику, или теорию эволюции общественной жизни и отдельных ее сторон, исследующую законы их развития (23. С. 531). К предмету последней он относил изучение исторических тенденций развития отдельных социальных функций и процессов, грядущего общества и грядущего человека (Там же. С. 534).

Понятия экономической динамики и генетики Н.Д. Кондратьева и П.А. Сорокина не вполне совпадают. Однако следует отметить, что основной капитальный труд Питирима Сорокина – "Социальная и культурная динамика" – по существу посвящен анализу динамики и волнообразных цикличных колебаний (флуктуации) различных сторон жизни общества, а его работа "Главные тенденции нашего времени" является блестящим примером долгосрочного прогноза (на началах социальной динамики и генетики) развития общества, смены социокультурного строя.

Теория социогенетики, ее сущности, структуры и использования в прогнозировании была развита в России в 90-е годы. Этой проблеме была посвящена IV Междисциплинарная дискуссия в марте 1993 г. (24). Эти проблемы рассмотрены в монографиях 1993 г. (25) и 1999 г. (19). Социогенетика исследована в трудах А.И. Субетто (26), за которые он удостоен медали Н.Д. Кондратьева.

Социогенетика позволяет выявить закономерности наследственности, изменчивости и отбора в динамике общества и экономики как его элемента. Она показывает механизм, внутреннюю структуру и пределы изменений при переходе от ступени к ступени, смене циклов разной длительности. Учет генетических закономерностей и механизма их реализации в предвидении означает подъем его на новую, более высокую ступень; пока она не достигнута в современной методологии и практике социально-экономического прогнозирования.

Таким образом, научной основой предвидения является, согласно Н.Д. Кондратьеву, сочетание трех подходов, трех ступеней познания: статического, циклично- динамического и генетического. Проблему этого сочетания еще предстоит решить.

3. Теория и методология предвидения, основанная на изложенных выше подходах, сформулирована в двух работах Н.Д. Кондратьева: "Проблема предвидения" (1926) и "План и предвидение" (1927). В этот период в СССР велась интенсивная работа по определению перспектив социально-экономического развития страны, выработке методологии планирования. Велась оживленная дискуссия и борьба двух научных школ в области предвидения и планирования – генетической, возглавляемой Н.Д. Кондратьевым, и телеологической, возглавляемой С.Г. Струмилиным. В названных выше работах сформулированы основные положения генетической школы предвидения. К чему сводятся главные постулаты теории предвидения Н.Д. Кондратьева?

Необходимость предвидения. Значение прогноза не только в том, что он выступает в качестве метода проверки научных теорий и гипотез. "С точки зрения генезиса основное значение прогноза, как и всякого знания, лежит в том, что оно отвечает настоятельным запросам нашего практического действия в процессе жизненной и социальной борьбы" (7. С. 117). Хотя процесс социально-экономической жизни имеет в основном стихийный характер, предвидение является важнейшим элементом этого процесса: "выдвигается ли проект социальной реформы, предлагается ли та или иная мера экономической политики, строится ли тот или иной план регулирования народного хозяйства, проводится ли задача организации частного предприятия и т.д., всюду ставится вопрос об активном вмешательстве в ход событий окружающей социально-экономической среды и вопрос о предвидении хода последующих событий. Вот почему в социально-экономической жизни проблема прогноза имеет особо глубокое практическое значение" (Там же. С. 118).

Прогнозирование является непременным элементом всех сфер социально-экономической деятельности. Прежде чем принять то или иное хозяйственное, плановое, управленческое решение, нужно изучить и предвидеть тенденции изменений в самом объекте социально-экономической науки и окружающей среде, осмыслить возможные последствия – ближайшие и отдаленные – принимаемых решений или совершаемых действий. Без этого результат может оказаться противоположным ожидаемому, – как это оказалось в итоге хаотичных реформ 90-х годов в России и других постсоветских странах.

Научный характер прогноза. Н.Д. Кондратьев отмечает, что "для прогноза существенны три элемента: 1) переход от событий, данных в опыте, к событиям, которые еще не даны в нем ; 2) переход к событиям, которые не даны не только потому, что они еще нам не известны, но и потому, что они еще не совершились; 3) переход не произвольный, а научно обоснованный, опирающийся на установленную достаточную для суждения вероятность выхода события или событий" (Там же. С. 119).

Прогнозирование – это процесс исследовательский, творческий. Он предполагает не только глубокое знание всего многообразия тенденций динамики социально-экономической жизни и факторов, определяющих эти тенденции, но и достоверное предвидение того, как эти факторы в их сложном взаимодействии поведут себя в перспективе, как и когда изменятся указанные тенденции и как можно повлиять на траекторию движения в желательном направлении; "удачный прогноз означает высшее торжество знания" (Там же. С. 120) Н.Д. Кондратьев придерживался генетического подхода к предвидению, считал необходимым опираться на всестороннее исследование закономерностей и тенденций движения в прошлом и возможное направление изменений в будущем, – в отличие от широко распространенного телеологического подхода, который ориентируется на априорно заданные цели и прогнозирует возможные пути их достижения. Генетический подход предполагает, во-первых, разработку прогнозов социально-экономического развития учеными разных специальностей, глубоко и всесторонне изучившими объект прогнозирования и окружающую его среду; во-вторых, достаточную научную подготовку управленческих кадров (госслужащих, предпринимателей, политических деятелей и т.д.), их способность с достаточным уважением отнестись к полученным наукой прогнозам, понять их и умело использовать в практической деятельности.

Предпосылки прогноза. Прогноз невозможен, если отсутствует закономерная связь событий, если исходить из посылки, что поведение участников социально-экономической жизни непредсказуемо: "возможность прогноза опирается на предпосылку существования всеобщей причинной связи событий" (Там же. С. 124). Однако этого мало. Полное знание всех причин и расположение элементов действительности невозможно; но возможно познание закономерностей развития: прогноз "возможен лишь при условии, что существует не только причинная связь явлений, но одновременно и закономерность их хода" (Там же. С. 127). Однако учет закономерностей в прогнозировании осложняется тем, что, во-первых, они являются результатом взаимодействия большого числа элементарных явлений, во-вторых, всякая закономерность (особенно в обществе) относительна и имеет исторический характер (Там же. С. 132); в-третьих, нужно учитывать два типа закономерностей – статические (единообразие в строении того или иного целого и в консенсусе его элементов) и динамические (единообразие последовательности изменения явлений и их связей во времени) (Там же. С. 134). Это требует междисциплинарного подхода к исследованию динамики того или иного объекта, понимания закономерностей его статики и цикличной динамики, высокого уровня развития естественных и общественных наук: "степень возможности прогноза в каждое данное время выступает прежде всего в качестве функции от уровня развития нашего знания" (Там же. С. 137).

Стоит добавить, что каждая научная революция сопровождается сменой парадигм, изменением уровня и характера знаний об окружающем мире и закономерностях его развития, что обусловливает необходимость принципиальных перемен в методологии прогнозирования. Именно такой период взрывной смены парадигм (отражающей прежде всего кардинальные перемены в обществе с переходом к постиндустриальной мировой цивилизации) наблюдается в конце XX – начале XXI Б. Методология предвидения, предложенная Н.Д. Кондратьевым, оказывается сейчас как нельзя кстати.

Надежность прогноза. Н.Д. Кондратьев отмечает, что достоверность, надежность прогноза зависит, во-первых, от тех задач, которые перед ним ставятся, во-вторых, от особенностей прогнозируемой сферы. Чем более сложные конкретные задачи ставятся перед предвидением, тем менее сложным и достоверным оно может быть, хотя сам прогноз при этом становится более богатым. Чем отдаленнее от нас во времени предсказываемое событие, тем менее возможным и достоверным становится предвидение. Чем сложнее объективно та область, в которой мы строим прогноз, тем относительно, менее точным и достоверным он может быть (Там же. С. 143-145), Следует также учитывать, что на закономерный ход социально-экономических явлений может повлиять как вторжение гетерогенных космических и биологических факторов, так и вмешательство самого человека в стихийный ход событий; оба фактора могут сделать прогноз недостоверным (Там же. С. 146-147).

Отсюда вытекает, что не следует переоценивать степень надежности и достоверности прогнозов социально-экономического развития (особенно долгосрочных) и перегружать их конкретными задачами и деталями и что нужно быть готовым своевременно скорректировать прогноз, если в ход событий вмешались непредвиденные объективные или субъективные факторы. Процесс прогнозирования – не только творческий, но и непрерывный, поскольку динамика общества полна сюрпризами, которые вынуждают подправлять полученные ранее прогнозные оценки.

В предвидении следует использовать и сочетать различные методы – дедуктивный и индуктивный, историко-сравнительный и статистический (включая математическую статистику), – понимая в то же время ограниченность каждого из этих методов и невозможность получения абсолютно точного прогноза: "мы не только не в состоянии точно предвидеть грядущие события во всей их полноте, но или вовсе не в состоянии фиксировать время, место и интенсивность проявления событий и должны удовлетворяться предсказанием общих тенденций их хода, или можем фиксировать время, место и интенсивность событий лишь весьма приблизительно, часто не имея возможности определить степень вероятной ошибки прогноза" (Там же. С. 142).

Однако не следует недооценивать достоверности и значимости прогноза, если он строится на научно обоснованной методологии. Покажем это на двух примерах. В книге, опубликованной в 1922 г., Н.Д. Кондратьев, впервые сформулировав основные положения теории больших циклов конъюнктуры, пришел к выводу, что "1920 год является годом перелома и в движении конъюнктуры большого цикла, годом смены повышательной волны большого цикла понижательной" (17. С. 255). Отсюда следовал прогноз: "Подъемы малых циклов наступающего периода будут лишены той интенсивности, какой они обладают в период повышательной волны большого цикла. Наоборот, кризисы наступающего периода обещают быть относительно более длительными" (Там же. С. 257). Мировой кризис 1929-1933 гг. и последовавшие за ним развертывание цикла, прерванное второй мировой войной, подтвердили истинность этого прогноза.

Другой, более близкий пример. В марте 2000 г., в докладе на XIII Междисциплинарной дискуссии, посвященной 10-летию Ассоциации "Прогнозы и циклы", на основе методологии предвидения Н.Д. Кондратьева и в ее развитие был сделан прогноз приближающегося кризиса: "Фаза подъема в развитых странах с конца 90-х годов вновь породила иллюзию о долгом процветании; но час кризиса приходит. Первые звонки прозвучали в виде валютно-финансового кризиса и спада производства в странах Юго-Восточной Азии. Однако североамериканская и западноевропейская цивилизации продолжали рост, концентрируя у себя массу капитала. Но уже в ближайшее время весьма вероятен кризис в этих центрах мировой экономики. Причем затронет он в большей мере лидирующие отрасли, и прежде всего информационный сектор, где наблюдается перенакопление капитала" (22. С. 43-44). Прошел год с небольшим – и мировой экономический кризис, поразивший прежде всего США и во много обрушивший чрезмерно раздутый информационный сектор, стал общепризнанным фактором. Теперь предстоит проверить практикой другую составляющую нашего прогноза 2000 г.: "Вероятно, в 10-е годы можно ожидать новый глубокий технологический, экономический, экологический, социально-политический кризис, который положит начало шестому Кондратьевскому циклу, с которого постиндустриальное общество будет развиваться на своей собственной основе. Если не произойдет крупных событий, нарушающих или прерывающих ход цикличной динамики, то к 40-м годам будет достигнута фаза зрелости этого цикла и начнется понижательная волна – вплоть до 70-х годов XXI в." (Там же. С. 42). Таков наш прогноз цикличной динамики на XXI век.

Типы прогноза. Н.Д. Кондратьев формулирует три типа прогноза. Первый тип – предвидение событий, которые но существу или при данном состоянии знаний представляются иррегулярными, не имеющими четко выраженной закономерностей (7. С. 148). В этом случае используется либо метод прямого прогноза возникновения или невозникновения события и его интенсивности (это наиболее трудный и наименее точный прогноз), либо метод косвенного прогноза, – с учетом факторов, при которых может наступить событие.

Второй тип – предвидение событий, которые в своем ходе обнаруживают более или менее правильную повторяемость, или цикличность. "В данном случае мы не интересуемся иррегулярными чертами явления и в качестве события для предвидения берем лишь ту или другую фазу цикла его изменений, стремясь локализировать ее во времени и пространстве" ( Там же. С. 153). Предметом предвидения становятся циклы и кризисы. При этом используются методы прямого предвидения путем построения "кривой предвидения" или косвенного предвидения, которое опирается "на закон связи во времени нескольких циклических рядов и по ходу одного или нескольких доступных наблюдений рядов умозаключает о ходе других" (Там же. С. 155-156). Методология прогнозирования циклов и кризисов разработана и опубликована в ряде работ последнего времени (19; 22) и отражена в нескольких научных прогнозах (14. Гл. 4; 27. Ch. 4; 28; 29. Гл. 4), Однако она не получила широкого применения на практике, что ведет к ошибочности разрабатываемых среднесрочных и долгосрочных прогнозов.

Третий тип прогноза состоит в предвидении развития тех или иных общих тенденций, например, тенденции хозяйственного роста или упадка той или иной страны, той или другой отрасли хозяйства, общих тенденций движения цен, динамики различных категорий дохода, тенденций в изменении организационной структуры хозяйства, назревания революционных движений, международных осложнений и т.п.

"Нас интересует здесь общий закономерный уклон развертывающегося ряда или рядов этих событий... Успех предвидения третьего типа гораздо ближе зависит от количества и характера установленных динамических закономерностей и устойчивости общих условий их проявления" (7. С. 161). Иными словами, речь идет о выявлении трендов в динамике той или иной сферы. Однако следует отметить, что сами эти тренды (тенденции) могут меняться на разных фазах циклов более высокого уровня. Питирим Сорокин, отмечая наличие долгосрочных цикличных колебаний (флуктуации) в процессах социокультурной динамики, отрицал наличие какой -либо трендовой их направленности, называл их "бесцельными флуктуациями" (23. С. 310). Однако у него не вызывало сомнения существование деловых циклов с периодом в 3-5, 7-8, 10-12 лет и более крупных циклов в 40-60 лет, обнаруженных Н.Д. Кондратьевым (Там же. С. 313, 314). С "бесцельностью" цикличных флуктуации трудно согласиться. Все-таки вырисовываются более общие тенденции (тренды) развития общества, которые периодически изменяются, выражают переход общества от этапа к этапу в своей неравномерно-цикличной, но все же направленной эволюции.

4. Высокий интеллектуал Мы ознакомились только с несколькими аспектами того огромного научного наследия, которое оставлено одним из крупнейших экономистов XX в., нашим соотечественником Николаем Дмитриевичем Кондратьевым. Но и сказанного достаточно, чтобы сделать несколько общих – и радостных, и печальных – выводов.

Творчество Н.Д. Кондратьева, его многогранное наследие – яркое доказательство той огромной взрывной волны научного творчества, которая наблюдалась – в силу стечения ряда обстоятельств – в России в первой трети XX в. Эта волна дала России и миру плеяду талантов первой величины, заложивших основы, краеугольные камни нового миропонимания, научной парадигмы, время преобладания которой придет в XXI в.

Вклад Н.Д. Кондратьева в мировую и российскую социально-экономическую мысль огромен, многогранен и до сих пор не оценен в полном размере. Это и учение о больших циклах конъюнктуры и цикличной динамике экономики, и теория предвидения и методология перспективного планирования, и проблема обоснованных пропорций в развитии сельского хозяйства и промышленности, и филигранный анализ тенденций динамики цен, и теория конъюнктуры, и соотношение закономерностей социально- экономической статики, динамики и генетики, и проблема равновесия – и многое, многое другое, а также социологические обобщения и литературные опыты. Он был энциклопедичен – как большинство его талантливых современников и соратников.

Научное наследие H.Д. Кондратьева формально общепризнано, но реально мало известно и слабо используется. Большинство его работ изданы небольшими тиражами и мало доступны российскому, а тем более зарубежному читателю; его идеи неизвестны экономической и политической элите, которая сплошь и рядом поступает вопреки этим идеям. Мы оказались незадачливыми и нерачительными хозяевами ценнейшего наследия, доставшегося нам.

Немного найдется ученых, которые могли бы служить столь блистательным примером для молодежи, вступающей в жизнь, образцом российского интеллигента высокого потенциала, человека глубокой культуры и безупречной нравственности. Об этом можно судить по письмам Н.Д. Кондратьева жене, которые невозможно читать без восхищения и горечи за его трагическую судьбу. В письме от 4.02.22 г. он пишет о нелегких жизненных условиях, типичных для большинства представителей интеллектуалов его поколения: "Мне пришлось пройти суровую жизненную школу, которая была преодолена лишь благодаря исключительным силам идеализма, упорству и любви к своему делу, Но жизненная борьба оставила на мне след. В процессе ее я не имел ни времени, ни возможности слишком культивировать в себе чувства нежности, ласки, жизнь всегда заставляла меня быть в напряжении, с пытливым взглядом вперед, она слишком много заставляла меня, не тратя ни минуты, сидеть, не разгибаясь, за столом над книгами и бумагой.... Радость моя была радостью интеллектуальной, как и горе. Даже самую красоту я пытался когда-то долго и мучительно уложить в категории разума. Если хочешь, у меня была одна религия, религия интеллекта. К этому присоединялась идея общественного служения, которая лишь усиливала суровый колорит моей жизни" (7. С. 496-497).

Даже его неизменная и пылкая любовь к жене, Евгении Давыдовне, носила интеллектуальный оттенок: "Мне кажется..., что дом наш превратится в очаг углубленного счастья, что он будет источником для творческих исканий наших, что его никогда не победят будни и проза жизни... Мы испытаем наслаждение от высших произведений прекрасного в мире. Мы будем вместе с тобой переживать муки и радость интеллектуального подъема и вдохновения" (Там же. С. 498).

В суровых, бесчеловечных условиях заточения Н.Д. Кондратьев продолжал напряженную интеллектуальную жизнь. В письме из Суздаля 1.09.32 г. он пишет: "И если бы только была у меня возможность доисследовать некоторые вопросы, то я был бы в состоянии написать обширную работу, где изложил бы довольно целостную и законченную теоретическую систему" (Там же. С. 502). Он напряженно работает над воплощением своего грандиозного замысла. В письме от 14.02.34 г. он пишет о намерении написать четыре книги, конкретизирует свой план в письме от 7.11.34 г. и сообщает 29.05.35 г., что первая книга – рукопись объемом более 30 печатных листов – в основном уже написана (Там же. С. 509, 520, 525).

Суздальском политизоляторе Н.Д. Кондратьев увлекается математикой, восхищается ее стройностью: "Есть возможность, пусть ничтожная, думать, углубляться в свои мысли, шаг за шагом проникать в мир точного знания, в частности математики. Математика очаровывает меня все больше и больше. В сущности она больше, чем какая-либо иная область знания, может доставить чистое интеллектуальное наслаждение" (Там же. С. 504). На этой базе он создает обобщенную модель макроэкономической динамики, высоко ценит полученный результат и считает его открытием (Там же. С. 515), Он гордится тем, что "некоторые из моих научных построений, сделанных ранее, получают очень хорошее подтверждение и даже прямое признание" (Там же. С. 510).

Н.Д. Кондратьев заказывает и изучает в политизоляторе большой объем книг по философии, этике, литературе, искусству. Это порождает новые замыслы, которым не суждено было осуществиться: "Тянет временами к философствованию и даже к поэзии. Хотел бы когда-нибудь написать философию общественной и личной морали, действительно основанную на опыте, и в свете опыта рассмотреть карусель всемирной истории человечества. Мне кажется, что это была бы занятная и тема, и книга... И чем дальше, тем больше становится мне ясно, как мало можно передать средствами обыденного языка и какое громадное значение имеет искусство, искусство всякого рода, особенно музыка, и в какой мере источником всякого искусства служит невыразимость многих человеческих переживаний. Одним словом, кроме упомянутой книги, хотел бы я написать также цикл философских стихотворений" (Там же. С. 521).

О многогранности таланта ученого свидетельствуют хранящиеся в Российском государственном архиве экономики (Фонд Н.Д. Кондратьева) документы: стихи и романс с нотами, посвященные жене; сказка в стихах и с рисунками "Необыкновенные приключения Шамми", написанная в качестве подарка дочери. Как истый интеллектуал, Н.Д. Кондратьев всегда был устремлен в будущее: "Всю свою жизнь я жил будущим. Всю свою жизнь я пробивался сквозь столь густой частокол препятствий каждого данного настоящего дня, что невольно перемещал все внимание на будущее. Настоящее мне всегда казалось не подлинным. Подлинным казалось лишь будущее, когда частокол препятствий будет наконец пройден и можно будет все свои силы отдать подлинной увлекающей научной работе и все свое душевное внимание только тебе... Но как тяжело поэтому видеть, что притягивающее будущее подобно принцессе-грезе остается лишь грезой" (7. С. 518).

Однако ученый трезво оценивал то трагическое состояние, в котором он оказался: "Самое ужасное в жизни – это потеря времени, так как жизнь человеческая необычайно коротка и при бездеятельности бессмысленна. Тюрьма... приостановила мою научную работу, причем приостановила ее в самый критический и субъективно в самый интересный момент, так как идут годы и мои научные планы рассыпаются, как песок" (Там же. С. 501).

Несколько позднее он вновь возвращается к этой мрачной мысли. "Невыразимо устал от однообразия и неподвижности жизни. Человеческая жизнь вообще не имеет определенного объективного присущего ей смысла. Здесь просто бессмысленна. Над этим, вопреки желанию, приходится все больше и больше думать. Временами начинаешь даже сомневаться даже в значимости мысли" (Там же. С. 508).

Иногда вырывалось тоскливое: "Впрочем, я устал жить, точнее существовать. Устал думать, верить в кого-либо и во что-либо" (Там же. С. 521).

В июле 1936 г., уже тяжело больной, он пишет: "Я очень скоро устаю, продвигаюсь вперед очень медленно, вынужден много лежать. Однако психологически желание работать у меня есть, и даже большое. Помимо прочего, оно поддерживается в особенности крайним интересом и, на мой взгляд, значительностью полученных мною научных результатов, в чем с каждым днем я убеждаюсь все более и более" (Там же. С. 526).

Это – последнее письмо, в котором говорится о творческой работе. Далее последовала тяжелая болезнь, а за ней – 17 сентября 1938 г. – короткая судебная расправа и расстрел.

Такова трагическая судьба русского интеллигента высочайшей пробы, свойственная многим из "поколения талантов". Но засев их мыслей и высоких чувств не пропал втуне. Он дал обильные всходы в конце XX в., когда Россия, многострадальный ее народ вновь оказались в жернове исторического перелома. Их идеи подхватываются, их жизнь становится эталоном, образцом для подражания. Но пока лишь для немногих. Наш долг – сделать все, что в наших силах, чтобы богатство научных идей Н.Д. Кондратьева, его творческий и нравственный подвиг стали общим достоянием – как в России, так и за рубежом, были восприняты и подхвачены поколениями XXI в. В отличие от его друга, Питирима Сорокина, который смог продолжить свое творчество до 1968 г., издал множество книг и заложил основы нового мировоззрения, суть которого он сам обозначил как интегрализм, – Н.Д. Кондратьеву было отведено всего два десятилетия творческой жизни, из которых на свободе он провел и имел возможность публиковать свои труды всего около полутора десятка лет. Но даже за этот исторически кратчайший отрезок времени он сумел заложить основы нового витка экономической мысли, время утверждения и творчества которого приходит только в наступившем столетии.

Содержание

Далее