Эпилог. След ведет на Уолл-стрит

По крайней мере для нескольких членов «Женского клуба приключений» из округа Сентер, штат Пенсильвания, плохая погода никогда не представляла проблем. Клуб основала Лиза Уондел, администратор из Университета штата Пенсильвания, после того как поняла, что многие женщины боятся гулять по лесу в одиночестве. Теперь в клубе состояло уже более 700 женщин, и их приключения совсем не ограничивались лесными прогулками.

Четыре велосипедистки, с которыми я встретился на одной из пенсильванских дорог, уже освоили воздушную трапецию, участвовали в заплыве через Чесапикский залив, а одна из них завоевала серебряную медаль чемпионата мира по маунтинбайку в дисциплине даунхилл (скоростной спуск с горы на велосипеде). Они проехали всю дистанцию шоссейной велогонки Гран Фондо (ее называют еще «Первенством мазохистов»), одолели трассы в ходьбе с препятствиями в рамках серии «Таф Маддер» и трех разных гонок на горных велосипедах продолжительностью 24 ч каждая. Они прошли обучение в школе вождения гоночной машины и 13 раз погружались в местную речку посреди зимы. Ронан, изучив сайт клуба, сделал вывод: «Это сборище сумасшедших теток, которые тусуются и занимаются всякой опасной фигней. Надо отправить туда мою жену».

В свете унылого январского солнца мы выехали на велосипедах на шоссе 45 из Боулсберга, штат Пенсильвания, и направились на восток вдоль маршрута, по которому когда-то ездили дилижансы, направлявшиеся из Филадельфии в Эри. Было девять часов утра, температура воздуха еще не поднялась выше нуля, а под воздействием студеного ветра коэффициент резкости погоды опустился до 11 °C. Мы проезжали мимо ферм и бурых полей под паром, а дорога была пустынной за исключением редких пикапов, которые с ревом проносились мимо нас, источая реальную ненависть. «Они ненавидят велосипедистов, – спокойно объяснила одна из искательниц приключений, – и высматривают, насколько близко можно проехать рядом с нами».

Женщины ездили по этому участку дороги довольно часто и стали свидетелями прокладки здесь оптоволоконной линии в 2010 г. То и дело одну из полос дороги перекрывали строители. И тогда собиралась разношерстная очередь из велосипедов, автомобилей, пикапов, конных повозок амишей и сельхозтехники, пропускавших транспорт на встречной полосе. Строительные бригады выкапывали траншеи по обочинам дорог, мешая амишам подъезжать на повозках к своим домам, и иногда можно было видеть, как дети амишей – девочки в милых лиловых платьицах – выскакивают из повозки и прыгают через траншеи. Представители местной администрации сообщили членам «Клуба приключений», что оптоволоконная линия прокладывается в рамках государственного проекта по предоставлению высокоскоростного доступа в Интернет для местных колледжей. Когда они узнали, что на самом деле это был проект частной компании, призванный обеспечить высокочастотным трейдерам преимущество в 3 мс, то у них появилось несколько новых вопросов: «Каким образом частная линия залезла на полосу отвода? – спросила одна из женщин. – Мне очень хотелось бы это узнать».

МЫ ЖИВЕМ в переходный период. Именно так отвечали сотрудники Goldman Sachs на мои вопросы (в разной форме) о том, как они смогли перейти от преследования Сергея Алейникова, обрушив на него гнев американской Фемиды за отправку самому себе мейла с программным кодом банка для ведения высокочастотного трейдинга, к помощи Брэду Кацуяме в преобразовании американского фондового рынка таким образом, чтобы этот код стал бесполезен.

Существовала связь между Сергеем Алейниковым и действиями банка 19 декабря 2013 г. Судебный процесс и сопровождавшая его шумиха заставили множество людей серьезнее задуматься о ценности принадлежавшего Goldman Sachs программного кода для высокочастотного трейдинга. HFT действует по принципу «победитель получает все», т.е. самый проворный хищник забирает себе самую жирную добычу. Но к 2013 г. люди, определявшие стратегию банка на фондовом рынке, пришли к выводу, что Goldman не очень успешно играл в эту новую игру и что едва ли когда-нибудь сможет в ней преуспеть. Высокочастотные трейдеры всегда будут опережать Goldman Sachs или любой другой крупный банк c Уолл-стрит. Руководители департамента фондовых операций банка осознали, что Сергей взял код, который не имело смысла красть, – по крайней мере тому, кто сильнее всего нуждался в высокой скорости.

Проблема любого крупного банка Уолл-стрит состояла не только в том, что его раздутый бюрократический аппарат был не в состоянии идти в ногу с быстрыми технологическими изменениями, но и в том, что привычные конкурентные преимущества крупного банка не представляли особой ценности для высокочастотного трейдинга. Ведь самое большое преимущество крупного банка Уолл-стрит заключалось в доступе к огромному количеству недорогого акционерного капитала, что позволяло спокойно переживать взлеты и падения рискованного бизнеса. Это преимущество почти лишалось смысла, когда бизнес не был рискованным и не требовал много капитала. HFT-трейдеры каждый вечер закрывали все свои позиции на рынке. Они торговали на рынке подобно тому, как игроки в блэкджек применяют технику подсчета карт – играют, только если у них есть преимущество перед казино. Именно поэтому они могли торговать пять лет подряд, не подвергаясь угрозе потерять все за один день.

Крупный банк Уолл-стрит на самом деле имел только одно преимущество на обновленном финансовом рынке, как никогда скоростном, – он мог первым воспользоваться приказом своего клиента. Пока приказы клиентов оставались внутри темного пула и во мраке для внешнего мира, банк мог на них наживаться. Но даже в этом случае банк никогда не смог бы проделать эту работу так же эффективно и тщательно, как действительно умелый HFT-трейдер.

Трудно было сопротивляться необходимости передать свою добычу более опытному хищнику, чтобы уже увериться в том, что убийство совершится быстро и незаметно, после чего можно будет присоединиться к пиршеству в роли своеобразного младшего партнера – скорее младшего, чем партнера. Например, при проведении арбитража в темных пулах, чему сотрудники IEX сами стали свидетелями, примерно 85% доходов получали HFT-трейдеры, а банкам доставалось только 15%.

Новая структура американского фондового рынка лишила крупные банки Уолл-стрит их исторически сложившейся и прибыльной роли финансового посредника. Одновременно она создала для каждого крупного банка некоторые неприятные риски – например, клиенты могли неким образом выяснить, что происходит с их биржевыми приказами. Или технология могла дать сбой. А вот высокочастотные трейдеры в случае рыночного краха или нового мгновенного обвала могли бы не брать на себя 85% обвинений или не понести 85% выплат от общей суммы неизбежных судебных исков. Именно банкам достанется львиная доля обвинений и расходов. Если задуматься, отношение крупных банков Уолл-стрит к HFT-трейдерам чем-то походило на отношение общества в целом к крупным банкам Уолл-стрит. Пока дела шли хорошо, HFT-трейдеры получали бoльшую часть доходов, а когда дела шли плохо, HFT-трейдеры исчезали, а убытки доставались банкам.

В Goldman поняли все это, видимо, раньше, чем в других крупных банках Уолл-стрит, – об этом можно судить хотя бы по тому, как он относился к IEX. К 19 декабря 2013 г. Рон Морган и Брайан Левайн, недавно вставшие у руководства фондовыми операциями Goldman Sachs, созрели для того, чтобы изменить устройство рынка. Их намерения, несомненно, были искренними. Партнеры и в самом деле полагали, что рынок, находящийся в сердцевине крупнейшей экономики мира, слишком усложнился, и его, вероятно, ожидает некая катастрофа. Но при этом они пытались положить конец игре, в которой ни за что не могли бы выиграть или которую не могли бы контролировать. Поэтому они щелкнули переключателем и отправили множество биржевых приказов своих клиентов на IEX. Поступив так, партнеры запустили процесс, и он, в случае успеха, позволил бы забрать миллиарды долларов с Уолл-стрит и вернуть их инвесторам. Таким образом справедливость восторжествовала бы.

Крупный банк Уолл-стрит представлял собой сложную структуру. Вот и в Goldman Sachs работали люди, которым отнюдь не нравились действия Левайна и Моргана. И после 19 декабря банк сдал назад, пусть и ненамного. Даже Брэду Кацуяме было сложно понять причину этого. Неужели коллективный разум банка претерпел изменения? Неужели там недооценили выгоды, сопутствующие первопроходцам? Может, сотрудникам Goldman Sachs слишком трудно оторвать взгляд от краткосрочных прибылей и заглянуть в будущее? Возможно, в Goldman Sachs даже не знали ответов на эти вопросы. Однако, вне зависимости от ответов, слова, сказанные Брайаном Левайном, все еще имели глубокий смысл. «Сопротивление будет сильным, – признал он и повторил:

– сопротивление будет сильным, потому что вокруг HFT выстроена огромная инфраструктура».

Есть веские основания проанализировать плюсы и минусы этой инфраструктуры в стиле Goldman Sachs – с точки зрения экономики, которую она призвана обслуживать. Начнем с плюсов: цены на фондовом рынке стали адаптироваться к поступающей новой информации на несколько миллисекунд быстрее, чем прежде. Список издержек более обширный.

Среди очевидных минусов – нестабильность, привнесенная в систему, чьей главной целью стало теперь обеспечение не стабильности, а скорости. К издержкам относились и несметные миллиарды, собираемые финансовыми посредниками. Эти деньги представляют собой своего рода налог на инвестиции, выплачиваемый национальной экономикой, – чем больше эффективному предприятию приходится платить за капитал, тем с меньшей эффективностью оно работает. Другие издержки (их трудно измерить) воплощались в то влияние, которое оказывали все эти деньги не только на политические процессы, но и на судьбоносные решения людей. Чем больше денег зарабатывается в азартных играх на финансовых рынках, тем больше людей решают, что они пришли в этот мир для того, чтобы играть в азартные игры на финансовых рынках и придумывать романтические истории, чтобы внушить себе, что жизнь, проведенная в азартных играх на финансовых рынках, имеет смысл. А, возможно, самый большой минус заключался в следующем – очень умные люди, получая огромные суммы денег за использование недостатков финансовой системы, получают и впечатляющий пагубный стимул, чтобы и дальше коррумпировать систему или хранить молчание, наблюдая за тем, как это делают другие.

И, в конечном итоге, страдает сама запутанная финансовая система. Чтобы ее распутать, требуется проявить коммерческий героизм, но даже это может не сработать, потому что элита трейдеров получала намного больше легких денег, когда система работала плохо, чем когда она работала хорошо. Вся корпоративная культура жаждала перемен. «Мы знаем, как исправить систему, – сформулировал эту мысль Брэд. – Просто вопрос заключается в том, хочет ли пациент лечиться».

НА ДЛИННОМ УЧАСТКЕ дороги вдоль оптоволоконной линии, проложенной Spread Networks, не осталось подходящего места для остановки. Обочина дороги была узкой, а прилегающие к ней кукурузные поля пестрели знаками «Проход воспрещен». Помимо пластиковой бутылки из-под газировки и остовов оленей, сбитых несущимися пикапами, а также парочки магазинов, пейзаж выглядел так же, каким когда-то его видели водители дилижансов, ездивших из Филадельфии в Эри.

Наиболее заметными признаками современности были белые столбики с оранжевыми колпаками, располагавшиеся через каждые несколько сотен метров, – их установили за три с половиной года до нашей поездки. Проехав полтора десятка километров, мы обнаружили поле, где отсутствовал запрещающий знак, и остановились возле бело-оранжевого столбика. Столбики в обоих направлениях исчезали за горизонтом. Энергичный пеший турист или велосипедист мог бы двигаться вдоль них и добраться до здания, расположенного рядом с фондовой биржей Nasdaq в Нью-Джерси, или, если бы он развернулся на запад, до Chicago Mercantile Exchange.

На противоположной стороне дороги располагалась местная достопримечательность – «Круглый красный амбар». Одна из женщин рассказала бытовавшую в этой местности легенду о том, что амбар сделали круглым, чтобы не позволить мышам прятаться по углам. «Люди не знают, как жить в мире без темных углов», – заметил Брэд Кацуяма, а мыши в этом отношении, вероятно, ничуть не лучше людей. За амбаром возвышалась гора, а на ее вершине располагалась вышка сверхвысокочастотной связи (СВЧ-связи); целый ряд таких вышек шел по горам, окружавшим долину, под которой была проложена оптоволоконная линия.

СВЧ-сигналу требуется 8 мс для передачи сигнала из Чикаго в Нью-Йорк и обратно, или на 4,5 мс меньше, чем требуется для передачи сигнала по оптоволоконному кабелю. Когда Spread Networks прокладывала свою линию, считалось, что СВЧ-связь никогда не сможет заменить оптоволоконную. Да, она могла быть быстрее, но когда информационный обмен между Нью-Йорком и Чикаго требовал передачи огромных массивов усложненных данных, то СВЧ-сигнал не мог обеспечить передачу такого же объема данных, что и сигнал в оптоволоконном кабеле. Для передачи СВЧ-сигналов вышки должны находиться в прямой видимости, и между ними не должно быть никаких препятствий. Также СВЧ-сигналы плохо передаются в плохую погоду.

А что если технология СВЧ-связи уже усовершенствована? А что если данные, необходимые некоему HFT-трейдеру, чтобы приобрести на рынке преимущество над инвесторами, в действительности не такие уж и сложные? А что если вершины гор обеспечивают прямую видимость между вышками, связав отдаленные финансовые рынки?

Риски высокочастотных трейдеров отличались от обычных рисков, принимаемых на себя посредниками, когда они, намереваясь покупать у продавцов и продавать покупателям, располагаются по центру рынка. Они не рисковали, покупая кучку акций из пакета с падающими котировками или продавая кучку акций из пакета с растущими котировками. Они для этого были слишком ловкими и хорошо информированными, за одним очевидным исключением. Все они рисковали, если бы фондовый рынок сдвинулся целиком и значительно. А вот крупный HFT-трейдер мог зарабатывать на нескольких тысячах пакетах акций в Нью-Джерси. Поскольку цель его приказов на покупку и продажу состояла не в купле-продаже акций, а в получении рыночной информации от других участников рынка, то и приказы на продажу и покупку акций в каждом пакете обычно были крошечными – 100 акций здесь, 100 акций там. В каждом отдельном случае риск был минимальным, но в совокупности становился значительным. Например, если бы под воздействием плохих новостей фондовый рынок обрушился бы целиком, то потащил бы за собой и котировки всех индивидуальных пакетов акций. Любой HFT-трейдер, не получивший предупреждения о грядущем обвале, останется со 100 акциями в каждом из нескольких тысяч пакетов, которые он не пожелал приобретать, и понесет огромные убытки по каждому из них.

Но, с точки зрения трейдера, американский фондовый рынок предоставлял ему дополнительные преимущества, если он желал торговать только при наличии у него выигрышной позиции. Значительные изменения цен сначала происходят на рынке фьючерсов в Чикаго, прежде чем перекинуться на рынки отдельных акций. Будучи способным распознавать такие изменения и предупреждать свои компьютеры в Нью-Джерси о движении цен в Чикаго, трейдер просто мог бы отозвать свои предложения о покупке отдельных акций, прежде чем рынок в полной мере осознает факт своего обвала.

Именно поэтому для высокочастотных трейдеров было так важно передавать информацию с биржи фьючерсов в Чикаго на фондовые биржи в Нью-Джерси раньше других – чтобы уйти с рынка раньше остальных. В этой гонке они стремились опередить не только обычных инвесторов или даже банки Уолл-стрит, но и прочих своих коллег. HFT-трейдер, способный первым передать новости в Нью-Джерси, мог продать по 100 акций в каждом из тысяч разных пакетов.

После обязательного в таких случаях осмотра «круглого красного амбара» мы вновь запрыгнули на велосипеды и продолжили поездку. Проехав еще несколько километров, свернули на дорогу, ведущую к вершине горы, с расположенной на ней вышкой. Женщина, выигравшая серебряную медаль на мировом первенстве по маунтинбайку, вздохнула: «Мне больше нравится спускаться с горы, а не подниматься», и потом так рванула, что всех обогнала. Вскоре я видел только спины велосипедисток, быстро въезжавших на гору. Я еще легко отделался – к счастью, древние Аппалачские горы потерты временем. Эта конкретная гора, когда-то бывшая такой же высокой, как Швейцарские Альпы, съежилась за полмиллиарда лет под действием погоды. Теперь ее покорение дамы из «Клуба приключений» считали чуть ли не ниже своего достоинства.

Нам же потребовалось около двадцати минут, чтобы с пыхтением доехать до того места, где нас поджидали искательницы приключений. Далее мы свернули на небольшую дорогу, ведущую в лес, и направились к вершине горы. Проехали по лесной дороге несколько сотен метров, пока она не кончилась или, вернее, ее не преградили новые металлические ворота. Там мы оставили в канаве наши велосипеды, перепрыгнули через ограждение со знаками, предупреждающими о всякого рода опасностях, и вышли на посыпанную гравием дорогу, которая вела к вершине горы. Наши спутницы сделали это, даже не задумываясь, – для них это было просто очередным приключением. Несколько минут спустя перед нами выросла вышка СВЧ-связи.

– Однажды я залезла на такую, – мечтательно заявила одна из велосипедисток. Высота вышки достигала примерно 55 м, лестницы на ней не было, а сама вышка была увешана гирляндами электрического оборудования.

– Зачем вы это сделали? – спросил я.

– Я была беременна, и мне потребовалось много усилий, – ответила она, как будто это могло быть ответом на мой вопрос.

– Именно поэтому у твоего ребенка семь пальцев на ноге! – пошутила другая женщина, и все они рассмеялись.

Если бы кто-то из них перелез через ограду, окружавшую вышку, и забрался на нее, то отчетливо разглядел бы следующую вышку, а за ней в отдалении еще одну. Эта вышка была только звеном в цепочке из 38 вышек, передававших новости о состоянии рынка из Чикаго в Нью-Джерси – цены идут вверх или вниз, акции покупаются или продаются, участники выходят на рынок или уходят с него. Мы прогулялись возле вышки. Время уже оставило на ней свой след. Ее, возможно, возвели не в последние годы и с другой целью. Но Вспомогательное оборудование – Генератор и бетонный бункер, предназначенный для Бог знает чего, – сияло новизной. Промежуточные усилители финансовых сигналов, похожие на литавры, крепились болтами с одной стороны вышки и тоже были новыми. Скорость, с которой они передавали сигналы и с которой компьютеры, расположенные на обоих концах цепочки вышек, превращали сигналы в финансовые операции, по-прежнему оставалась для человеческого разума такой же непостижимой, как и некогда силы природы. И можно поверить во все, что говорится о компьютерах. Люди больше не несут ответственности за происходящее на рынке, потому что все решения принимают компьютеры. Итак, в начале сотворил Бог небо и землю…

Прежде чем уйти от вышки, мы обратили внимание на металлическую пластину, прикрепленную к ограде. На ней был выгравирован номер лицензии, выданной Федеральной комиссией по связи, – 1215095. Данного номера вместе с доступом в Интернет хватило бы любознательному человеку, чтобы узнать подоплеку создания этой вышки. Заявление на право пользования вышкой для отправки СВЧ-сигналов было подано в июле 2012 г., а подал(а) его… ну невозможно дольше сохранять всю эту информацию в тайне. За день путешествия по киберпространству любой желающий сможет раскрыть еще одну невероятную, но правдивую историю об Уолл-стрит, которая расскажет о лицемерии, тайнах и бесконечной погоне людей за определенными преимуществами в мире, где царит неопределенность. Пожелавшему узнать правду о вышке нужно было только захотеть этого по-настоящему.

Содержание

Далее